Page 65 - Накануне

вы говорите, что не надо devant les domestiques 34 , — прибавил он вполголоса.
Лакей исподлобья взглянул на Шубина, а Николай Артемьевич взял чашку, налил себе
сливок и сгреб штук десять сухарей.
— Я хотел сказать, — начал он, как только лакей вышел, — что я ничего в этом доме не
значу. Вот и все. Потому, в наше время все судят по наружности; иной человек и пуст и глуп,
да важно себя держит, — его уважают; а другой, может быть, обладает талантами, которые
могли бы… могли бы принести великую пользу, но по скромности…
— Вы государственный человек, Николенька? — спросил Шубин тоненьким голоском.
— Полноте паясничать! — воскликнул с сердцем Николай Артемьевич. — Вы
забываетесь! Вот вам новое доказательство, что я в этом доме ничего не значу, ничего!
— Анна Васильевна вас притесняет… бедненький! — проговорил, потягиваясь,
Шубин. — Эх, Николай Артемьевич, грешно нам с вами! Вы бы лучше какой-нибудь
подарочек для Анны Васильевны приготовили. На днях ее рождение, а вы знаете, как она
дорожит малейшим знаком внимания с вашей стороны.
— Да, да, — торопливо ответил Николай Артемьевич, — очень вам благодарен, что
напомнили. Как же, как же; непременно. Да вот есть у меня вещица: фермуарчик, я его на
днях купил у Розенштрауха; только не знаю, право, годится ли?
— Ведь вы его для той, для ревельской жительницы купили?
— То есть… я… да… я думал…
— Ну, в таком случае наверное годится.
Шубин поднялся со стула.
— Куда бы нам сегодня вечером, Павел Яковлевич, а? — спросил его Николай
Артемьевич, любезно заглядывая ему в глаза.
— Да ведь вы в клуб поедете.
— После клуба… после клуба.
Шубин опять потянулся.
— Нет, Николай Артемьевич, мне нужно завтра работать. До другого раза. — И он
вышел.
Николай Артемьевич насупился, прошелся раза два по комнате, достал из бюро
бархатный ящичек с «формуарчиком» и долго его рассматривал и обтирал фуляром. Потом
он сел перед зеркалом и принялся старательно расчесывать свои густые черные волосы, с
важностию на лице наклоняя голову то направо, то налево, упирая в щеку языком и не
спуская глаз с пробора. Кто-то кашлянул за его спиною: он оглянулся и увидал лакея,
который приносил ему кофе.
— Ты зачем? — спросил он его.
— Николай Артемьевич! — проговорил не без некоторой торжественности лакей, —
вы наш барин!
— Знаю: что же дальше?
— Николай Артемьевич, вы не извольте на меня прогневаться; только я, будучи у
вашей милости на службе с малых лет, из рабского, значит, усердия должен вашей милости
донести…
— Да что такое?
Лакей помялся на месте.
— Вы вот изволите говорить, — начал он, — что не изволите знать, куда Елена
Николаевна отлучаться изволят. Я про то известен стал.
— Что ты врешь, дурак?!
— Вся ваша воля, а только я их четвертого дня видел, как они в один дом изволили
войти.
— Где? что? какой дом?

34 перед прислугой (франц.)