Page 59 - Война и мир 1 том

hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [ Это тяжело, но это спасительно; душа
возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила
она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под
большим секретом и шопотом.

XXV

В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым
днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного
порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал-аншеф князь Николай
Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [ король прусский,] с того времени,
как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью,
княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m-lle Bourienne. [ мадмуазель Бурьен.] И в
новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал
безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы
полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что
есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две
добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы
развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и
геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был
занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением
табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не
прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и
порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу
совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и
минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и
неизменно-требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и
почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то,
что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый
начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и
точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа
выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же
чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно-высокая дверь
кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими
сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими
блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час
входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала
внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это
ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик-слуга тихим движением встал и шопотом
доложил: «Пожалуйте».
Из-за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и
плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и,
оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно-употребляемыми.
Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с
ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала
открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными
кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную