Page 75 - Война и мир 1 том

– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь
Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает
несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не
бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо
в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и
опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая
складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч,
печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время
печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и
подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано.
Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие
места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я
его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая
Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык
понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул
исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать
после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто
напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня
читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого
говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно,
князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и
вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая
Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у
меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас…
пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в
глаза сына. Что-то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и