Page 78 - Война и мир 1 том

вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3-й роты!..
– Командир 3-й роты к генералу! командира к генералу, 3-й роты к командиру!… –
послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3-ю роту», дошли по
назначению, требуемый офицер показался из-за роты и, хотя человек уже пожилой и не
имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо
капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок.
На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил
положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он
запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир,
выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3-й роты на солдата в шинели цвета
фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается
главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в
казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои
два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой
командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше
превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен
быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир,
остывая несколько. – Разрешил? Вам что-нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир
помолчал. – Вам что-нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. –
Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой
направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он,
пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за
невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3-й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением
страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую
шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым
взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел
договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно
сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу
тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.