Page 65 - Война и мир 2 том

только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе
наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить
собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной,
невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не
расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному
блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его
не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока
устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от
заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь:
вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы,
управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу
того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и
принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические
убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его
и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на
этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть
царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в
своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не
чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется
Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших
существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к
человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет
дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в
мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи
и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а
жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое
связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей
дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть…
Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот
что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а
то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в
нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я
заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто-то? Там есть – будущая жизнь.
Кто-то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег
и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами
лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли
на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее
счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо