Page 67 - Война и мир 2 том

простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными,
лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь
над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [ Знай, что это женщина,] – сказал
Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [ Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное
заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними
отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre
reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [ Но, мой друг,
ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому
человеку.]
– Vraiment? [ Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему
благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв,
что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели.
Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном
на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на
своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка,
исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у
угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать
великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в
Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она
видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом
взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне
Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь,
говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая
Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки
пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике-то, как свет небесный, а из
щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к
княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так-то