Page 66 - Война и мир 4 том

o бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало
предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только пред-
положения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесяти-
летней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, жела-
ющие чего-нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое,
и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого
Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные
силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным
исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m-me Staël,
которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п.
Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11-го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болхови-
тинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча,
своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую,
согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто
в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом,
закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез
мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить
что-то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что-то, но вдруг лицо его сщурилось, смор-
щилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы,
черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он,
сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.

XVIII

Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается
только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных
наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу,
но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за
которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в
противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец
и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые
полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так
как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла