Page 70 - Война и мир 4 том

Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и
Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и
вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков
не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фех-
товального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из про-
тивников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни,
бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим
себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достиже-
ния цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность
дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно
себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшед-
шего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его про-
тивник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить
все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние
предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина
и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов,
партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фех-
товальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой
дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война
велась противно всем правилам (как будто существовали какие-то правила для того, чтобы
убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что
русским, высшим по положению людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хоте-
лось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать
искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей
грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой,
но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов
до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем прави-
лам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному
победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по
правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую
попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не
заменяется презрением и жалостью.

II

Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны
есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия все-
гда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что,
вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают пооди-
ночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают,
когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе;
это делали русские в 1812-м году.