Page 337 - Рассказы

– Почему? – хором спрашивают все, затаив дыхание.
– Потому что вы можете угостить нас вашими сосисками из вашего мопса.
– Хо-хо-хо!!!
– Хи-хи!
– Хо-хо. Кххх… Рррр. Однако этот Штумпе тоже с язычком! Хо-хо… Так как вы
говорите? «Колбаса из мопса?» Ну, и чудак же! Вам бы попробовать написать чтонибудь в
«Lustige Blatter»…
Так они веселятся до двух часов ночи. Потом каждый платит за себя и все мирно
возвращаются под теплое крылышко жены.
– Сегодня мы прямо помирали от хохоту, – говорит длинный Гроссшток, накрываясь
периной и почесывая живот. – Этот чудила Штумпе такую штуку выкинул! «Накорми-ка нас,
говорит, герр Миллер, собачьими колбасами». Все со смеху полопались.

Человек за бортом

Сейчас я буду писать о том, что наполовину испортило наше путешествие, о том, что
повергло нас в чрезвычайное уныние и благодаря чему мы потеряли человека, который
доставлял нам немало хороших веселых минут.
Одним словом – я расскажу об инциденте с Митей.
Митя, пожив несколько дней в Берлине, начал уже приобретать некоторый навык в
языке и стал понемногу отставать от неряшливой привычки путать: «бутер» и «брудер»,
«шинкен» и «тринкен».
Уже лицо его приняло выражение некоторого превосходства над нами, а разговор – тон
легкого снисхождения к нашим словам и шуткам.
Уже он, отправляясь куда-нибудь с Крысаковым и надев яркий галстук и старую
панаму, пытался изредка принимать вид барина, путешествующего со слугой, так как шел он
впереди, заложив руки в карманы и насвистывая марш, в то время как безропотный
Крысаков, неся в одной руке ящик с красками, в другой – фотографический аппарат, скромно
плелся сзади.
Мы не могли налюбоваться на него, когда он, проходя по Фридрихштрассе, бросал
влюбленный взгляд на свое отражение, затем задевал плечом пробегавшую мимо горничную
с покупками и говорил густым, как из пустой бочки, голосом:
– Пардон!
Горничная испуганно оглядывалась, а он пускал ей в след самый лучший излюбленный
прием своего несложного донжуанства:
– Гиб мир эйн кусс.
И все-таки то, что случилось с Митей, было для нас совсем неожиданно. Постараюсь
восстановить весь инцидент в полном объеме, как он выяснился потом из расспросов,
справок и сопоставлений.
Прошло уже несколько дней после нашего приезда в Берлин.
Так как ясные дни были для нас очень дороги, то мы, выбрав одно туманное,
дождливое утро, решили посвятить его Вертгейму. Кто из бывших в Берлине не знает этого
колоссального сарая, этого апофеоза немецкой промышленности, этого живого памятника
берлинской дешевизны, удобства и безвкусицы?
– Митя! – сказали мы, поднявшись в башмачное отделение. – Этот магазин очень
велик, и тут легко заблудиться и потеряться. Ты парень, может быть, и неглупый, да только
не на немецкой почве. Поэтому сядь вот тут за столиком в ресторанном отделении, попроси
стакан чаю и жди нас.
– Слушаю-с, – сказал он, смотря в потолок. – Ой-ой, как тут высоко…
– Митя! – строго крикнул Крысаков. – Опять?!
– Что, Алексей Александрыч?
– «Что»… Будто я не знаю. Я тебя насквозь вижу!