Page 352 - Рассказы

подумал, что это он!
– А, это вы братцы, – пролепетал Мифасов, сконфуженно потирая тощую грудь. – А
мне сделалось этого, знаете… как его? лучше! Да, сделалось лучше – я и приехал.
Признаться ли? Все мы втайне были благодарны за его ловкий прием. Пожить еще
один день в Венеции! Этот Мифасов всегда придумает что-нибудь остроумное.
И в последний раз вошли мы в лазурные воды Лидо…
У всякого была своя манера купаться. Сандерс заплывал так далеко, что я, теряя его из
вида, начинал подумывать о приискании, по возвращении в Россию, нового секретаря.
Крысаков, повертевшись в воде две минуты и наглотавшись соленой воды, вполне
удовлетворенный, выбегал на берег и принимался за разные гадости: бросал в нас песком,
завязывал узлы на рубашках и носился, как сорвавшийся с цепи слон, по всему побережью.
Мифасов входил в воду с таким лицом, что будто бы он уже махнул рукой на жизнь и
что морская пучина – близкая его могила. Валился на полуаршинной глубине во весь свой
длинный рост и, выпучив в безумном паническом ужасе глаза, размахивал бешено руками с
видом человека, решившегося дорого продать жизнь.
Со стороны казалось, что это человек среди океана борется с гигантским волнением и
тонет, одинокий… На самом деле стоило ему только протянуть руку, чтобы она коснулась
берега.
В первый раз, когда я увидел его полный отчаяния взгляд и бешеные спазматические
движения на полуаршинной глубине, то, обеспокоенный, спросил:
– Боже мой! Что это ты делаешь?
– Плаваю! – прохрипел этот лихой малый.
– Где? Ведь тут глубины не больше двух футов.
– Что ты! Я ведь ногами до самого дна достаю.
Я не хотел ему говорить, что этого же результата он достигает на любой городской
улице, где воды нет. Но, взглянув на его покрытое предсмертным потом лицо и отчаянный
лихой взгляд – промолчал.
Может быть, кто-нибудь спросит, как плаваю я?
Боже мой! Да конечно – превосходно.

Флоренция

Мнение путеводителя. – Испорченный механизм Мифасова. – Фьезоле. – Катанье в
странном экипаже. – Человек, перещеголявший Сандерса. – Мы растерялись. –
Поиски. – Остроумный плакат. – Опять Фьезоле

В путеводителе – о Флоренции сказано:
– Этот город можно назвать самым красивым из всех итальянских городов.
А о Венеции в том же путеводителе сказано:
– Этот город считается самым красивым из всех итальянских городов.
К Риму составитель путеводителя относится так:
– Рим можно назвать самым красивым из всех итальянских городов.
Можно сказать с уверенностью, что жена составителя путеводителя в своей семейной
жизни была не особенно счастлива. Каждую встретившуюся женщину увлекающийся супруг
находил «лучше всех».
Венеция – царица, а Флоренция – ее красивая фрейлина, поддерживающая царственный
шлейф. В Венеции нужно наслаждаться жизнью, во Флоренции – отдыхать от жизни.
Благородным спокойствием обвеяна Флоренция.
Улицы без крика и гомона, роскошная зелень недвижно дремлет около белых дворцов,
а солнце гораздо ласковее, нежнее, чем в пылкой Венеции.
Едва мы умылись в гостинице и переоделись, я спросил: