Page 304 - Преступление и наказание

1867 г., по свидетельству А. Г. Достоевской, по прочтении его первой половины и Н. П.
Огарев.251
Что касается непосредственно читающей публики, вспоминал позднее H. H. Страхов,
впечатление, произведенное на нее романом, «было необычайное». «Только его
(„Преступление и наказание“. — Ред. ), — писал он, — и читали в этом 1866 г., только об
нем и говорили охотники до чтения, говорили, обыкновенно жалуясь на подавляющую силу
романа, на тяжелое впечатление, от которого люди с здоровыми нервами почти заболевали, а
люди с слабыми нервами принуждены были оставлять чтение».252По свидетельству
Достоевского, в письме к племяннице С. А. Ивановой, от 8 (20) марта 1869 г. Катков в 1867 г.
говорил ему, что благодаря «Преступлению и наказанию» у «Русского вестника» «прибыло
500 подписчиков лишних» (XXIX, кн. 1, 24).
Усилению интереса публики к роману способствовало появление в печати сообщений о
совершенном в Москве студентом Даниловым преступлении, внешняя фактическая сторона
которого во многом была сходна с картиной, обрисованной в романе.
12 января 1866 г., во время печатания в «Русском вестнике» первых глав
«Преступления и наказания», в Москве студентом А. М. Даниловым были убиты и
ограблены отставной капитан — ростовщик Попов и его служанка М. Нордман. В течение
всего 1866 г. в газетах и журналах печатались сообщения об этом убийстве и о процессе
Данилова, приговор которому (9 лет каторжных работ) был вынесен 14 февраля 1867 г.253По
словам одной из тогдашних газет, первые главы «Преступления и наказания» «были
написаны и сданы в редакцию „Русского вестника“ прежде, чем Данилов совершил свое
преступление и прежде, вероятно, чем он даже задумал его; окончание же романа, его
роковая развязка (признание Раскольникова и его осуждение) появились в печати почти
одновременно с процессом Данилова и его осуждением».254Неудивительно, что в первых
статьях о «Преступлении и наказании», появившихся в 1867 г., после завершения печатания
романа в «Русском вестнике», постоянно проводились психологические сопоставления
Раскольникова с Даниловым, хотя, как показали материалы процесса, преступление
Данилова было совершено под влиянием иных, более элементарных мотивов, чем «идейное»
преступление Раскольникова. Об этом писал в начале 1867 г. рецензент газеты «Русский
инвалид» А. С. Суворин: «Странное дело: незадолго до появления „Преступления и
наказания“ в Москве совершено убийство, почти такое же, какое описывает г-н Достоевский,
и также молодым образованным человеком. Мы говорим об убийстве Попова и служанки его
Нордман, — убийстве, подробности которого читатели недавно имели случай читать.
Раскольников убивает старуху, потом Лизавету, которая нечаянно входит в незапертую
дверь. Данилов убил Попова, потом Нордман, которая вернулась из аптеки, войдя также в
незапертую дверь. Если вы сравните роман с этим действительным происшествием,
болезненность Раскольникова бросится в глаза еще ярче. Убийца Попова и Нордман вел себя
вовсе не так, как вел себя Раскольников, и тотчас после преступления, и во время следствия.
Честная, добрая природа Раскольникова постоянно проявлялась сквозь болезненную
рефлексию и давила ее почти против его воли, внутренний голос заставил Раскольникова
принести повинную, хотя он всячески старался уверить себя, что он совершил вовсе не
преступление, а чуть ли не доброе дело: убийца Попова и Нордман сплетает невероятные
происшествия, отличается хладнокровием и лжет в самые торжественные минуты. Тут не
было никакой давящей рефлексии, никакой idee fixe, a просто такое же черное дело, как и все
дела подобного рода».255
Психологическое отличие Данилова от Раскольникова отмечал также рецензент газеты
«Гласный суд»: «Данилов <…> — красивый франт, не имеющий с университетскими
товарищами ровно ничего общего и постоянно вращающийся между женщинами, ювелирами
и ростовщиками. Раскольников убивает старуху единственно только потому, что дворника не
было дома, а топор лежал под лавкой: он глупейшим манером зарывает захваченные вещи
где-то вблизи здания министерства государственных имуществ у Синего моста и потом
опять бежит, сомневаясь, наяву он сделал преступление или все это видел в белогорячечном