Page 182 - Избранное
P. 182

— Ничего странного нету в том, что сказал папин начальник. Смотря какие угоревшие,
               Леля. Другие угоревшие пожарные хотя и лежат в обмороке, но все-таки они говорить могут.
               Они бредят. И говорят, сами не зная что. Вот он и сказал — "мерси". А сам, может, хотел
               сказать — "караул".
                     Гости засмеялись. А папин начальник, затрясшись от гнева, сказал моим родителям:
                     — Вы плохо воспитываете ваших детей. Они мне буквально пикнуть не дают  —  все
               время перебивают глупыми замечаниями.
                     Бабушка,  которая  сидела  в  конце  стола  у  самовара,  сердито  сказала,  поглядывая  на
               Лелю:
                     — Глядите,  вместо  того  чтобы  раскаяться  в  своем  поведении,  эта  особа  снова
               принялась за еду. Глядите, она даже аппетита не потеряла — кушает за двоих…
                     — На сердитых воду возят.
                     Бабушка не расслышала этих слов. Но папин начальник, который сидел рядом с Лелей,
               принял эти слова на свой счет.
                     Он прямо ахнул от удивления, когда это услышал.
                     Обратившись к нашим родителям, он так сказал:
                     — Всякий  раз,  когда  я  собираюсь  к  вам  в  гости  и вспоминаю  про ваших  детей, мне
               прямо неохота к вам идти.
                     Папа сказал:
                     — Ввиду того что дети действительно вели себя крайне развязно и тем самым они не
               оправдали  наших  надежд,  я  запрещаю  им  с  этого  дня  ужинать  со  взрослыми.  Пусть  они
               допьют свой чай и уходят в свою комнату.
                     Доев сардинки, мы с Лелей удалились под веселый смех и шутки гостей.
                     И с тех пор два месяца не садились вместе со взрослыми.
                     А спустя два месяца мы с Лелей стали упрашивать нашего отца, чтобы он нам снова
               разрешил  ужинать  со  взрослыми.  И  наш  отец,  который  был  в  тот  день  в  прекрасном
               настроении, сказал:
                     — Хорошо,  я  вам  это  разрешу,  но  только  я  категорически  запрещаю  вам  что-либо
               говорить за столом. Одно ваше слово, сказанное вслух, — и более вы за стол не сядете.
                     И вот, в один прекрасный день мы снова за столом, ужинаем со взрослыми.
                     На этот раз мы сидим тихо и молчаливо. Мы знаем папин характер. Мы знаем, что если
               мы скажем хоть полслова, наш отец никогда более не разрешит нам сесть со взрослыми.
                     Но от этого запрещения говорить мы с Лелей пока не очень страдаем. Мы с Лелей едим
               за четверых и между собой пересмеиваемся. Мы считаем, что взрослые даже прогадали, не
               позволив нам говорить. Наши рты, свободные от разговоров, целиком заняты едой.
                     Мы с Лелей съели все, что возможно, и перешли на сладкое.
                     Съев  сладкое  и  выпив  чай,  мы  с  Лелей  решили  пройтись  по  второму  кругу  —  мы
               решили повторить еду с самого начала, тем более что наша мать, увидав, что на столе почти
               что чисто, принесла новую еду.
                     Я взял булку и отрезал кусок масла. А масло было совершенно замерзшее — его только
               вынули из-за окна.
                     Это замерзшее масло я хотел намазать на булку. Но мне это не удавалось сделать. Оно
               было как каменное.
                     И тогда я положил масло на кончик ножа и стал его греть над чаем.
                     А так как свой чай я давно выпил, то я стал греть это масло над стаканом папиного
               начальника, с которым я сидел рядом.
                     Папин начальник что-то рассказывал и не обращал на меня внимания.
                     Между тем нож согрелся над чаем. Масло немножко подтаяло. Я хотел его намазать на
               булку и уже стал отводить руку от стакана. Но тут мое масло неожиданно соскользнуло с
               ножа и упало прямо в чай.
                     Я обмер от страха.
                     Я вытаращенными глазами смотрел на масло, которое плюхнулось в горячий чай.
   177   178   179   180   181   182   183   184   185   186   187