Page 3 - Медведь

"Отчего вы всё сердитесь, Григорий Степанович?" Да помилуйте, как же мне не сердиться?
Нужны мне дозарезу деньги... Выехал я еще вчера утром чуть свет, объездил всех своих
должников, и хоть бы один из них заплатил свой долг! Измучился, как собака, ночевал черт
знает где - в жидовской корчме около водочного бочонка... Наконец приезжаю сюда, за 70
верст от дому, надеюсь получить, а меня угощают "настроением"! Как же мне не сердиться?
Попова. Я, кажется, ясно сказала: приказчик вернется из города, тогда и получите.
Смирнов. Я приехал не к приказчику, а к вам! На кой леший, извините за выражение,
сдался мне ваш приказчик!
Попова. Простите, милостивый государь, я не привыкла к этим странным выражениям, к
такому тону. Я вас больше не слушаю. (Быстро уходит.)
V
Смирнов (один).
Смирнов. Скажите пожалуйста! Настроение... Семь месяцев тому назад муж умер! Да
мне-то нужно платить проценты или нет? Я вас спрашиваю: нужно платить проценты или нет?
Ну, у вас муж умер, настроение там и всякие фокусы... приказчик куда-то уехал, черт его
возьми, а мне что прикажете делать? Улететь от своих кредиторов на воздушном шаре, что ли?
Или разбежаться и трахнуться башкой о стену? Приезжаю к Груздеву - дома нет, Ярошевич
спрятался, с Курицыным поругался насмерть и чуть было его в окно не вышвырнул, у
Мазутова - холерина, у этой - настроение. Ни одна каналья не платит! А всё оттого, что я
слишком их избаловал, что я нюня, тряпка, баба! Слишком я с ними деликатен! Ну, погодите
же! Узнаете вы меня! Я не позволю шутить с собою, черт возьми! Останусь и буду торчать
здесь, пока она не заплатит! Брр!.. Как я зол сегодня, как я зол! От злости все поджилки
трясутся и дух захватило... Фуй, боже мой, даже дурно делается! (Кричит.) Человек!
VI
Смирнов и Лука.
Лука (входит). Чего вам?
Смирнов. Дай мне квасу или воды!
Лука уходит.
Нет, какова логика! Человеку нужны дозарезу деньги, впору вешаться, а она не платит,
потому что, видите ли, не расположена заниматься денежными делами!.. Настоящая женская,
турнюрная логика! Потому-то вот я никогда не любил и не люблю говорить с женщинами. Для
меня легче сидеть на бочке с порохом, чем говорить с женщиной. Брр!.. Даже мороз по коже
дерет - до такой степени разозлил меня этот шлейф! Стоит мне хотя бы издали увидеть
поэтическое создание, как у меня от злости в икрах начинаются судороги. Просто хоть караул
кричи.
VII
Смирнов и Лука.
Лука (входит и падает воду). Барыня больны и не принимают.
Смирнов. Пошел!
Лука уходит.
Больны и не принимают! Не нужно, не принимай... Я останусь и буду сидеть здесь, пока
не отдашь денег. Неделю будешь больна, и я неделю просижу здесь... Год будешь больна - и я
год... Я свое возьму, матушка! Меня не тронешь трауром да ямочками на щеках... Знаем мы
эти ямочки! (Кричит в окно.) Семен, распрягай! Мы не скоро уедем! Я здесь остаюсь!
Скажешь там на конюшне, чтобы овса дали лошадям! Опять у тебя, скотина, левая пристяжная
запуталась в вожжу! (Дразнит.) Ничаво... Я тебе задам ничаво! (Отходит от окна.) Скверно...
жара невыносимая, денег никто не платит, плохо ночь спал, а тут еще этот траурный шлейф с
настроением... Голова болит... Водки выпить, что ли? Пожалуй, выпью. (Кричит.) Человек!
Лука (входит). Что вам?
Смирнов. Дай рюмку водки!
Лука уходит.
Уф! (Садится и оглядывает себя.) Нечего сказать, хороша фигура! Весь в пыли, сапоги