Page 95 - Сахалинские каторжанки. Фидянина-Зубкова

А Валентина Николаевна, видимо, уже давно и глубоко
уставшая от мужа, семьи, своего профессионального про-
филя – детских яслей, а также домашних огородно-культур-
ных проблем, вдруг оборачивается ко мне и говорит:
– А давай поменяемся, ты будешь моей мамой, а я твоей
дочей.
Я быстро сообразила, чем это пахнет. А именно: куль-
турно-огородными проблемами, ясельно-сопельными дела-
ми, постоянной руганью с мужем и бесконечными сплетня-
ми с подружками. И самое главное: сплетни с подружками
неизменно сопровождались посиделками, а посиделки –
спиртным.
– Мам, я столько не выпью, – жалобно проскулила я.
Валя не поняла зигзагообразного хода мысли юной
дщери и, немного поразмыслив, обиделась, отвернулась и
захрапела.
Но идея поменяться с дочерью местами так прочно за-
села в голове Зубковой-старшей, что та еще не раз и не два
просила меня стать ее мамой; а она сама, типа того, превра-
тится в маленькую конопатую девочку. Зачем ей это было
нужно – уже и не спросишь.

Лес и зайка
Лес – это мой мир. Он во Мгачах самый лучший – опу-
шечный. А на опушках голубика, черника, клоповка, у по-
бережья морской шиповник размером со сливу. Ягоду та-
щим ведрами. В бору грибы. Мы собираем и едим маслята,
белые, шампиньоны, подосиновики, подберезовики, груз-
ди, а все остальные – мусор. Лису, зайца или рябчика, глу-
харя, куропатку встретить – обычное дело. А вот медведь
каждый год кого-нибудь да задирает насмерть. Скотину, так
ту тоже. В лесу я гуляла все время, очень часто одна. Но с
медведем не сталкивалась. И взрослые почему-то без стра-
ха детей в лес отпускали. Другой народ, чудной, бесшабаш-
ный.
Но сегодня я в лесу с отцом:
– Пап, а заяц – человек?
– Да что ты, дочь! Вот медведь – тот да, оборотень.

93