Page 40 - Село Ключи и его жители. По волнам нашей памяти

45-летию сельской библиотеки «Ключи» посвящается
Родилась Мария Тимофеевна 27 декабря 1927 года в деревне Судынка на Брянщине, не-
далеко от г. Унеча, в семье крестьянина. В семье
было четверо детей. Окончила 4 класса. Отец ушёл
на финскую войну, да так и не вернулся, погиб.
Пошла Мария в колхоз с 13 лет. Работала вместе с
матерью. Надо кормить младших детей. Всякую
работу пришлось делать. И картофель выращи-
вать, и просо, и овёс. Шла война. В 1942 году
пришли в деревню немцы. «Нас стали гонять на
работу в Унечу, где мы в госпитале обрабатывали
раненых немцев. Было страшно, за неповиновение
можно было расстаться с жизнью. В 1943 году
немцев прогнали. Мы с матерью сами построили
дом. Жить и дышать стало легче. Купили коня.
Молодость брала свое. Хоть усталые и несытые,
но счастливые вечером бегали в клуб. Пели песни.
Кто-то влюблялся, женился. Возвращались с вой-
ны парни. Вернулся и Андрей Сычевой. Он до
войны был женат, но пока воевал, жена умерла. Он
вдовствовал. Нас, молодёжь, гоняли постоянно в
Котлас под Архангельск на лесозаготовки. Очень
тяжёлая работа. Снегу много – выше колена. Дере-
вья толстые, надо рубить сучья. Измучаешься,
намёрзнешься, с ног валишься. И так каждую зиму.
Слева направо: Эмма (17 лет), Валя (12 лет), Люда (4
года), Аня (14 лет), Андрей Тереньевич (46 лет), Ма- Можно было выйти замуж. Сватали меня парни, но
рия Тимофеевна (41 год). 1967 г. я боялась моей бедноты. Я чувствовала, что нрав-
люсь Андрею, но стыдно было, что я, девчонка,
пойду за вдовца. Пришел Андрей Терентьевич к моей матери и попросил моего согласия и раз-
решения мамы стать его женой. Замужних женщин на заготовку леса не посылали. Работал он
кладовщиком, как избавление от лесозаготовки, я вышла замуж за Андрея. В 1950, 1953, 1955
годах родились у нас три девочки. Горе горевали. В семье достатка никак не было. Бьёмся,
бьёмся, но нужда не оставляла нас. В 1955 году трудились, не покладая рук, заработали 1300
трудодней и два мешка субаря (фуража). Дома вырастили картофель хороший, но и это не вы-
ручило из нужды. Налогам нет конца: яиц надо было сдать 240 штук, 315 литров молока, 40 кг
мяса, свиноматка опоросилась – второй налог плати. Перешёл муж работать в магазин, угово-
рил его председатель ОРСа.
Надо было принимать картошку. Сыпали эту картошку прямо под навес на улице, и, ко-
нечно, вся она помёрзла. Хотя Андрей просил построить тёплое хранилище, но ни председате-
лю ОРСа, ни председателю колхоза не было до этого дела. Пришла внезапная ревизия. Андрея в
суд потащили. Я пошла с ним. Вижу, что на него всю недостачу вешают, 3,5 тысячи рублей. Я
попросила слово, как жена, и, выслушав меня, присудили платить эту сумму на троих. Три с
половиной тысячи – это огромные деньги.
Глаз не смыкали, всё думали, как найти выход из нужды. Двор полон скотины, а нужда
заела. И вот весна 1957 года. Некому скот деревенский пасти. Собрали деревенский сход и ре-
шили, тому, кто будет пасти, за каждую голову скота платить по 100 рублей. Я ночь не спала:
«Андрей, пойдём пасти. Вот сколько коров, вот столько заработаем». Согласился мой Андрей.
Оделись в пастушью одежду и в Петров день за последние деньги устроили праздник. Таков
был обычай. Выгнали мы скот на пастбище. Но каким же тяжелым был этот труд! Дождь, хо-
лод. На ногах лапти. На голове и плечах вместо плащей мешки, сложенные углом. Очень труд-
но было, но зато осенью рассчитались мы за недостачу. Сдали кабанчика и у нас появились
деньги. Деньги, а не трудодни. А весной 1958 года появился вербовщик, который обещал золо-
тые горы и достаток. Таким образом, 28 апреля 1958 года попали в п. Ключи. Приехали мы со

~ 37 ~