Page 58 - Счастливый билет в сказку

Маяк. Он все смотрит по ночам одним глазом, стара-
ется распознать что-то, и никак не может, и мигает па-
роходам, чтобы знали, что здесь дерутся два старика,
и не подходили близко. А бывает, тихие станут они.
Старик Татарский пролив лижет разбитые щеки Рама-
нона, вползает ему водой в пустой рот, булькает там,
шуршит галькой, шепчет что-то, забавляет, наверно.
Раманон дремлет, греет волосы свои зеленые (из тра-
вы) и про что-то думает. Тогда я прихожу на самый его
лоб, смотрю вниз на водяного старика. Вижу бороду,
зеленую, она шевелится, в ней плавают рыбки – ста-
рик позволяет. А как рассердится он – борода белеет,
пенится и цепляется за камни. Лоб у Раманона теплый,
другой старик смеется и ластится водой. Но я не верю.
Не верит и Маяк. Белый, холодный (особенно внутри),
он стоит один и не верит. Никто не верит. Отец мой,
начальник маячный, хмурится и ожидает чего-то нехо-
рошего, радист Петр старается побольше загореть, ле-
жит около рубки, моторист хромой Иннокентьев, это
мой дед, подкатывает бочки с горючим к моторному
домику, проверяет разную свою снасть, чтобы потом
по холоду не бегать. И женщины все не верят – стира-
ют, сушат, вытряхивают ковры. Мать меня кличет, го-
нит за водой. И правильно делает. Потому что скоро, на
эту или другую ночь, старик Татарский пролив сначала
зашумит, заворчит, а потом набросится на каменного
Раманона, будто вспомнит какую-то злость. А Маяк
про себя улыбается – он-то не верил – и смотрит на
двух страшных стариков и, наверно, догадывается про
что-то...»
Зазвенел звонок, резко, громко, так, что Петька Тру-

56