Page 111 - Сахалинские робинзоны

дивану. Алешка уже не таращил глазенки, а как-то хитрова-
то, по-отцовски щурился, словно обдумывал, что бы такое
сказать позабавнее, понеожиданнее. Он ничуточки не боялся
ребят, пожалуй, они нравились ему своей туристской растре-
панностью.
– Слушай, – сказал ему Анатолий Тихонович. – Это – Люся
Лаврук – Принцесса сине-зеленых водорослей. Это Кирилл
Гайдуков – Опреснитель Тунайчи и вообще Мирового океа-
на. Это Мишка Сорокин – Главволнодер. А он, – Анатолий
Тихонович поворошил спутанные кудряшки на Алешкиной
голове, – начальник вон того Белого Мыса. Гляньте в окно.
Ребята повернулись к широкому окну и сквозь ветви мо-
лодого березника, за синей, чуть взбудораженной водой
залива, увидели меловой, резко очерченный, как бы светя-
щийся мыс. Был он крутолоб, покрыт тонкой зеленью тра-
вы, и лишь над обрывом можно было различить одинокое
деревце.
– Лиственница,— сказал Анатолий Тихонович. – Посадил,
когда Алешка родился... Между прочим, лиственница у не-
которых народностей – прародительница. Считают, что от
нее люди пошли. Я посадил ее, чтобы укоренить Алешку на
земле... Алеш, скажи им по-латыни: «Каждый творец своей
судьбы».
Мальчик опустил руки, слегка вскинул голову и, глядя пря-
мо перед собой, как при чтении стихов, четко выговорил:
– Квилибет фортуна суе!
Ребята рассмеялись, даже в ладоши захлопали. Алешка,
немного покраснев, поклонился им.
– Все, твоя роль пока сыграна, иди вон туда, на коврик, и
поиграй в охотника на медведя. Помни, слава портит чело-
века.
Анатолий Тихонович сел в кресло, которое под ним емко и
довольно крякнуло, молча принялся оглядывать ребят, явно
ожидая вопросов, разговора. Они тоже помалкивали, все еще
находясь в растерянности. Тишина слишком затянулась, и
Кир, заикаясь, спросил Анну Алексеевну:

109