Page 57 - Театр её жизни

огонь», «Одержимая любовью»). И это ему идет. «Пиковая
дама» открывает окно в другое измерение, соединяя автор-
скую мысль с актерским темпераментом, где каждая роль
стоит крови и нервов, и Пушкин уже пахнет Гоголем, Гоф-
маном, Булгаковым.
Инфернальный, свинцово-тяжелый имперский Петер-
бург ульяновским художником Дмитрием Бобровичем обо-
значен абрисно-ажурной оградой Летнего сада и фонарями,
взлетающими вдоль лестницы к креслу графини, художни-
ком по свету Сергеем Скорнецким – цветами мрака и огня.
Графиня здесь на высоте не только в буквальном смыс-
ле. Роль режиссер предложил народной артистке РСФСР
Кларе Кисенковой, приме Чехов-центра и одновременно
дебютантке в пушкинском пространстве. Да-да, на основ-
ной сцене ей ни разу не пришлось пересекаться с образами
Пушкина, а в «Пиковой даме» она взяла реванш…
Графиня на сцене всег-
да, даже когда ее нет. Ее
огромная маска с закры-
тыми глазами, напоми-
нающая лики талисма-
нов-сэвэнов, наблюдает
за «суетой сует» моло-
дых мажоров: все тлен,
все пустота, я знаю конец
игры, которую вы, нераз-
умные, затеяли… Мону-
ментальная, как памятник Екатерине Великой, актриса в роли
парки играет не только дежавю из разряда «если бы молодость
знала, если бы старость могла», но и «женщину навсегда», в
которой под пеплом не гаснет пламя. А играет королеву – и
чертовски хорошо – ансамбль-свита, захваченная карточным
азартом так, что фраки и мундиры, в отличие от кукол, – враз-

55