Page 143 - Виктория Цой - Когда я буду морем

Как она могла? Лея немало слышала историй о таких
парах. И всякий раз мама выразительно глядела на нее,
рассказывая о чьей-то дочке, влюбившейся в русского
парня и разбившей сердце родителям, или о сыне, же-
нившемся наперекор воле отца и сделавшем несчаст-
ной всю семью. Порой родители и вовсе отказывались
от непокорного сына или дочери, и тогда не было горше
участи для семьи, чем жить в одном городе с родными и
не желать их видеть. Даже внуков. «Метисы, полукров-
ки, ни то ни се», — говорила мама.
На этом месте Лея обычно не выдерживала, с досадой
прерывала разговор: «Ну мам, хватит. Я все знаю!» Мама
отводила взгляд и вздыхала: «Все знают, а толку-то. По-
зор какой».
Как-то раз одноклассник проводил ее до дому, и Лея
всю дорогу ежилась от косых взглядов прохожих, а одна
корейская бабушка, так некстати оказавшаяся на их
пути, и вовсе плюнула в сторону, сказав что-то гневное.
Лея не поняла, что именно, но догадывалась. Наверное:
«Бесстыжая!» или «Твоя бабушка знает, чем ты занима-
ешься?», или вот еще вариант: «Русская подстилка!»
Через пару дней мама спросила: «А что это за маль-
чик, с которым ты шла со школы сегодня? Тетя Лена вас
видела». Лея честно ответила: «Это Венька Лившиц, мы
вместе занимаемся. Раисмихална нас к олимпиаде по
алгебре готовит».
Мама неуверенно улыбнулась, и Лея добавила:
— Мам, он отличник. И жирный к тому же.
Мама спрятала улыбку и строго сказала:
— Нельзя обзывать человека и судить о нем по внеш-
ности. Веня не виноват, что он полный.
Лея пожала плечами и на всякий случай больше с
Лившицем не ходила.
И почему она родилась кореянкой? Как было бы про-
сто, если бы она была русской! В Новосибирске никому

141