Page 7 - Бесприданница

разыгрывает, дикие взгляды бросает, отчаянным прикидывается. Раз застрелиться хотел, да
не вышло ничего, только насмешил всех. А то вот потеха-то: был у них как-то, еще при
Паратове, костюмированный вечер; так Карандышев оделся разбойником, взял в руки топор
и бросал на всех зверские взгляды, особенно на Сергея Сергеича.
Кнуров . И что же?
Вожеватов . Топор отняли и переодеться велели; а то, мол, пошел вон!
Кнуров . Значит, он за постоянство награжден. Рад, я думаю.
Вожеватов . Еще как рад-то, сияет, как апельсин. Что смеху-то! Ведь он у нас чудак.
Ему бы жениться поскорей да уехать в свое именьишко, пока разговоры утихнут, – так и
Огудаловым хотелось, – а он таскает Ларису на бульвар, ходит с ней под руку, голову так
высоко поднял, что, того и гляди, наткнется на кого-нибудь. Да еще очки надел зачем-то, а
никогда их не носил. Кланяется – едва кивает; тон какой взял: прежде и не слыхать его было,
а теперь все «я да я, я хочу, я желаю».
Кнуров . Как мужик русский: мало радости, что пьян, надо поломаться, чтоб все
видели; поломается, поколотят его раза два, ну, он и доволен, и идет спать.
Вожеватов . Да, кажется, и Карандышеву не миновать.
Кнуров . Бедная девушка! как она страдает, на него глядя, я думаю.
Вожеватов . Квартиру свою вздумал отделывать, – вот чудит-то. В кабинете ковер
грошевый на стену прибил, кинжалов, пистолетов тульских навешал: уж диви бы охотник, а
то и ружья-то никогда в руки не брал. Тащит к себе, показывает; надо хвалить, а то обидишь:
человек самолюбивый, завистливый. Лошадь из деревни выписал, клячу какую-то
разношерстную, кучер маленький, а кафтан на нем с большого. И возит на этом верблюде-то
Ларису Дмитриевну; сидит так гордо, будто на тысячных рысаках едет. С бульвара выходит,
так кричит городовому: «Прикажи подавать мой экипаж!» Ну, и подъезжает этот экипаж с
музыкой: все винты, все гайки дребезжат на разные голоса, а рессоры-то трепещутся, как
живые.
Кнуров . Жаль бедную Ларису Дмитриевну! Жаль.
Вожеватов . Что вы очень жалостливы стали?
Кнуров . Да разве вы не видите, что эта женщина создана для роскоши? Дорогой
бриллиант дорогой и оправы требует.
Вожеватов . И хорошего ювелира.
Кнуров . Совершенную правду вы сказали. Ювелир – не простой мастеровой: он
должен быть художником. В нищенской обстановке, да еще за дураком мужем, она или
погибнет, или опошлится.
Вожеватов . А я так думаю, что бросит она его скорехонько. Теперь еще она, как
убитая; а вот оправится да поглядит на мужа попристальнее, каков он… (Тихо.) Вот они,
легки на помине-то.

Входят Карандышев , Огудалова , Лариса . Вожеватов встает и кланяется. Кнуров
вынимает газету.

Явление третье

Кнуров , Вожеватов , Карандышев , Огудалова ; Лариса в глубине садится на
скамейку у решетки и смотрит в бинокль за Волгу; Гаврило , Иван .

Огудалова (подходя к столу) . Здравствуйте, господа!

Карандышев подходит за ней. Вожеватов подает руку Огудаловой и Карандышеву.
Кнуров, молча и не вставая с места, подает руку Огудаловой, слегка кивает Карандышеву и
погружается в чтение газеты.