Page 35 - Гроза

ругали, – молчит. Точно дикий какой сделался. Со мной, говорит, что хотите, делайте, только
ее не мучьте! И он к ней тоже жалость имеет.
Кулигин . Хороший он человек, сударь.
Кабанов . Собрался совсем, и лошади уж готовы. Так тоскует, беда! Уж я вижу, что
ему проститься хочется. Ну, да мало ли чего! Будет с него. Враг ведь он мне, Кулигин!
Расказнить его надобно на части, чтобы знал…
Кулигин . Врагам-то прощать надо, сударь!
Кабанов . Поди-ка, поговори с маменькой, что она тебе на это скажет. Так, братец
Кулигин, все наше семейство теперь врозь расшиблось. Не то что родные, а точно вороги
друг другу. Варвару маменька точила-точила, а та не стерпела, да и была такова, – взяла да и
ушла.
Кулигин . Куда ушла?
Кабанов . Кто ее знает. Говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала, и того также нигде не
найдут. Уж это, Кулигин, надо прямо сказать, что от маменьки; потому стала ее тиранить и
на замок запирать. «Не запирайте, – говорит, – хуже будет!» Вот так и вышло. Что ж мне
теперь делать, скажи ты мне? Научи ты меня, как мне жить теперь? Дом мне опостылел,
людей совестно, за дело возмусь – руки отваливаются. Вот теперь домой иду: на радость, что
ль, иду?

Входит Глаша .

Глаша . Тихон Иваныч, батюшка!
Кабанов . Что еще?
Глаша . Дома у нас нездорово, батюшка!
Кабанов . Господи! Так уж одно к одному! Говори, что там такое?
Глаша . Да хозяюшка ваша…
Кабанов . Ну что ж? Умерла, что ль?
Глаша . Нет, батюшка; ушла куда-то, не найдем нигде. Сбились с ног искамши.
Кабанов . Кулигин, надо, брат, бежать искать ее. Я, брат, знаешь, чего боюсь? Как бы
она с тоски-то на себя руки не наложила! Уж так тоскует, так тоскует, что ах! На нее-то
глядя, сердце рвется. Чего же вы смотрели-то? Давно ль она ушла-то?
Глаша . Недавнушко, батюшка! Уж наш грех, недоглядели. Да и то сказать: на всякий
час не остережешься.
Кабанов . Ну, что стоишь-то, беги?

Глаша уходит.

И мы пойдем, Кулигин!

Уходят.

Сцена несколько времени пуста. С противоположной стороны выходит Катерина и
тихо идет по сцене.

Явление второе

Катерина (одна) . Нет, нигде нет! Что-то он теперь, бедный, делает? Мне только
проститься с ним, а там… а там хоть умирать. За что я его в беду ввела? Ведь мне не легче от
того! Погибать бы мне одной! А то себя погубила, его погубила, себе бесчестье – ему вечный
покор! Да! Себе бесчестье – ему вечный покор. (Молчание.) Вспомнить бы мне, что он
говорил-то? Как он жалел-то меня? Какие слова-то говорил? (Берет себя за голову.) Не
помню, все забыла. Ночи, ночи мне тяжелы! Все пойдут спать, и я пойду; всем ничего, а мне