Page 85 - Рассказы
P. 85

значит. Хе-хе-хе…
                     Когда мы пришли в свою комнату и стали раздеваться, он сказал:
                     – А ведь знаете, есть люди, которые органически не переносят молчания. Я потому вас
               и  спросил  давеча.  Меня многие  недолюбливают  за  это. Что  это,  говорят,  молчит  человек,
               ровно колода…
                     – Ну, со мной вы можете не стесняться, – засмеялся я.
                     – Ну, вот спасибо. Приятное исключение…
                     Он снял один ботинок, положил его под мышку, погрузился в задумчивость и потом,
               улыбнувшись, сказал:
                     – Помню,  еще  в моей  молодости  был  случай…  Поселился  я  со знакомым  студентом
               Силантьевым  в  одной  комнате…  Ну,  молчу  я…  день,  два  –  молчу…  Сначала  он
               подсмеивался надо мной, говорил, что у меня на душе нечисто, потом стал нервничать, а под
               конец ругаться стал… «Ты что, – говорит, – обет молчания дал? Чего молчишь, как убитый?»
               – «Да ничего», – отвечаю. «Нет, – говорит, – ты что-нибудь скажи!» – «Да что же?» Опять
               молчу.  День,  два.  Как-то  схватил  он  бутылку  да  и  говорит:  «Эх, –  говорит, –  с  каким  бы
               удовольствием  трахнул  тебя  этой  бутылкой,  чтобы  только  от  тебя  человеческий  голос
               услышать».  А  я  ему  говорю:  «Драться  нельзя».  Помолчали  денька  три  опять.  Однажды
               вечером раздеваемся мы перед сном, вот как сейчас, а он как пустит в меня сапогом! «Будь
               ты, –  говорит, –  проклят  отныне  и  до  века.  Нет  у  меня  жизни  человеческой!..  Не  знаю, –
               говорит, – в гробу я лежу, в одиночной тюрьме или где. Завтра же утром съезжаю!» И что же
               вы думаете? – Мой сосед тихо засмеялся. – Ведь сбежал. Ей-богу, сбежал.
                     – Ну, это просто нервный субъект, – пробормотал я, с удовольствием ныряя в холодную
               постель.
                     – Нервный?  Тогда,  значит,  все  нервные!  Ежели  девушка  двадцати  лет,  веселая,
               здоровая,  она  тоже  нервная?  У  меня  такая  невеста  была.  Сначала  говорила  мне:  «Мне, –
               говорит, –  нравится,  что  вы  такой  серьезный,  положительный,  не  болтун».  А  потом,  как
               только приду – уже спрашивать начала: «Чего вы все молчите?» – «Да о чем же говорить?» –
               «Как! Неужели не о чем? Что вы сегодня, например, делали?» – «Был на службе, обедал, а
               теперь  вот  к  вам  приехал». –  «Мне, –  говорит, –  страшно  с  вами.  Вы  все  молчите…»  –
               «Такой уж, – говорю, – я есть – таким меня и любите». Да где там! Приезжаю к ней как-то, а
               у нее юнкер сидит. Сиди-ит, разливается! Я, говорит, видел и то и се, бывал и там и тут, и
               бываете ли вы в театре, и любите ли вы танцы, и что это значит, что подарили мне сейчас
               желтый цветок, и со значением или без значения? И сколько этот юнкер мог слов сказать, это
               даже удивительно… А она все к нему так и тянется, так и тянется… Мне-то что… сижу –
               молчу.  Юнкер  на  меня  косо  посматривает,  стал  с  ней  перешептываться,  пересмеиваться…
               Ну, помолчал я, ушел. И что ж вы думаете? Дня через два заезжаю к ней, выходит ко мне
               этот  юнкер.  «Вам, –  говорит, –  чего  тут  надо?»  –  «Как  чего?  Марью  Петровну  хочу
               видеть». – «Пошел вон! – говорит мне этот проклятый юнкеришка. – А то я, – говорит, – тебя
               так тресну, если будешь еще шататься». Хотел  я возразить ему, оборвать мальчишку, а за
               дверью  смех.  Засмеялась  она  и  кричит  из-за  двери:  «Вы  мне, –  говорит, –  не  нужны.  Вы
               молчите, но ведь и мой комод молчит, и мое кресло молчит. Уж лучше я комод в женихи
               возьму, какая разница…» Дура! Взял я да ушел.
                     Я сонно засмеялся и сказал:
                     – Да-а… История! Ну, спокойной ночи.
                     – Приятных снов! Вообще, у мужчины хотя логика есть по крайней мере. А женщина
               иногда так себя поведет… Дело прошлое – можно признаться – был у меня роман с одной
               замужней женщиной… И за что она меня, спрашивается, выбрала? Смеху подобно! За то,
               видите  ли,  «что  я  очень  молчалив  и  поэтому  никому  о  наших  отношениях  не
               проболтаюся»…  Три  дня  она  меня  только  и  вытерпела…  Взмолилась:  «Господи,
               Создатель! –  говорит. –  Пусть  лучше  будет  вертопрах,  хвастунишка,  болтун,  но  не  этот
               мрачный  надгробный  мавзолей.  Вот, –  говорит, –  со  многими  приходилось  целоваться  и
               обниматься, но  труп  безгласный  никогда  еще  любовником не  был.  Иди ты, –  говорит, –  и
   80   81   82   83   84   85   86   87   88   89   90