Page 85 - Рассказы
P. 85
значит. Хе-хе-хе…
Когда мы пришли в свою комнату и стали раздеваться, он сказал:
– А ведь знаете, есть люди, которые органически не переносят молчания. Я потому вас
и спросил давеча. Меня многие недолюбливают за это. Что это, говорят, молчит человек,
ровно колода…
– Ну, со мной вы можете не стесняться, – засмеялся я.
– Ну, вот спасибо. Приятное исключение…
Он снял один ботинок, положил его под мышку, погрузился в задумчивость и потом,
улыбнувшись, сказал:
– Помню, еще в моей молодости был случай… Поселился я со знакомым студентом
Силантьевым в одной комнате… Ну, молчу я… день, два – молчу… Сначала он
подсмеивался надо мной, говорил, что у меня на душе нечисто, потом стал нервничать, а под
конец ругаться стал… «Ты что, – говорит, – обет молчания дал? Чего молчишь, как убитый?»
– «Да ничего», – отвечаю. «Нет, – говорит, – ты что-нибудь скажи!» – «Да что же?» Опять
молчу. День, два. Как-то схватил он бутылку да и говорит: «Эх, – говорит, – с каким бы
удовольствием трахнул тебя этой бутылкой, чтобы только от тебя человеческий голос
услышать». А я ему говорю: «Драться нельзя». Помолчали денька три опять. Однажды
вечером раздеваемся мы перед сном, вот как сейчас, а он как пустит в меня сапогом! «Будь
ты, – говорит, – проклят отныне и до века. Нет у меня жизни человеческой!.. Не знаю, –
говорит, – в гробу я лежу, в одиночной тюрьме или где. Завтра же утром съезжаю!» И что же
вы думаете? – Мой сосед тихо засмеялся. – Ведь сбежал. Ей-богу, сбежал.
– Ну, это просто нервный субъект, – пробормотал я, с удовольствием ныряя в холодную
постель.
– Нервный? Тогда, значит, все нервные! Ежели девушка двадцати лет, веселая,
здоровая, она тоже нервная? У меня такая невеста была. Сначала говорила мне: «Мне, –
говорит, – нравится, что вы такой серьезный, положительный, не болтун». А потом, как
только приду – уже спрашивать начала: «Чего вы все молчите?» – «Да о чем же говорить?» –
«Как! Неужели не о чем? Что вы сегодня, например, делали?» – «Был на службе, обедал, а
теперь вот к вам приехал». – «Мне, – говорит, – страшно с вами. Вы все молчите…» –
«Такой уж, – говорю, – я есть – таким меня и любите». Да где там! Приезжаю к ней как-то, а
у нее юнкер сидит. Сиди-ит, разливается! Я, говорит, видел и то и се, бывал и там и тут, и
бываете ли вы в театре, и любите ли вы танцы, и что это значит, что подарили мне сейчас
желтый цветок, и со значением или без значения? И сколько этот юнкер мог слов сказать, это
даже удивительно… А она все к нему так и тянется, так и тянется… Мне-то что… сижу –
молчу. Юнкер на меня косо посматривает, стал с ней перешептываться, пересмеиваться…
Ну, помолчал я, ушел. И что ж вы думаете? Дня через два заезжаю к ней, выходит ко мне
этот юнкер. «Вам, – говорит, – чего тут надо?» – «Как чего? Марью Петровну хочу
видеть». – «Пошел вон! – говорит мне этот проклятый юнкеришка. – А то я, – говорит, – тебя
так тресну, если будешь еще шататься». Хотел я возразить ему, оборвать мальчишку, а за
дверью смех. Засмеялась она и кричит из-за двери: «Вы мне, – говорит, – не нужны. Вы
молчите, но ведь и мой комод молчит, и мое кресло молчит. Уж лучше я комод в женихи
возьму, какая разница…» Дура! Взял я да ушел.
Я сонно засмеялся и сказал:
– Да-а… История! Ну, спокойной ночи.
– Приятных снов! Вообще, у мужчины хотя логика есть по крайней мере. А женщина
иногда так себя поведет… Дело прошлое – можно признаться – был у меня роман с одной
замужней женщиной… И за что она меня, спрашивается, выбрала? Смеху подобно! За то,
видите ли, «что я очень молчалив и поэтому никому о наших отношениях не
проболтаюся»… Три дня она меня только и вытерпела… Взмолилась: «Господи,
Создатель! – говорит. – Пусть лучше будет вертопрах, хвастунишка, болтун, но не этот
мрачный надгробный мавзолей. Вот, – говорит, – со многими приходилось целоваться и
обниматься, но труп безгласный никогда еще любовником не был. Иди ты, – говорит, – и