Page 86 - Рассказы

чтобы мои глаза тебя не видели отныне и до века!» И что ж вы думаете? Сама пошла и мужу
рассказала о наших отношениях… Вот тебе и разговорчивость! После скандал вышел.
– Действительно, – поддакнул я, с трудом приоткрывая отяжелевшие веки. – Ну, спите!
Вы знаете, уже половина четвертого.
– Ну? Пора на боковую.
Он неторопливо снял второй сапог и сказал:
– А один раз даже незнакомый человек на меня освирепел… Дело было в поезде, едем
мы в купе, я, конечно, по своей привычке, сижу молчу…
Я закрыл глаза и притворно захрапел, чтобы прекратить эту глупую болтовню.
– …Он сначала спрашивает меня: «Далеко изволите ехать?» – «Да». – «То есть как –
да?»…
– Хррр-пффф!
– Гм! Что он, заснул, что ли? Спит… Ох, молодость, молодость. Этот студент бывало
тоже, что со мной жил… Как только ляжет – сейчас храпеть начинает. А иногда среди ночи
проснется и начинает сам с собой разговаривать… Со мной-то не наговоришься – хе-хе!
Я прервал свой искусственный храп, поднялся на одном локте и ядовито сказал:
– Вы говорите, что вы такой неразговорчивый. Однако теперь этого сказать нельзя.
Он недоумевающе повернулся ко мне:
– Почему?
– Да вы без умолку рассказываете.
– Я к примеру рассказываю. Вот тоже случай у меня был с батюшкой на исповеди…
Пришел я к нему, он и спрашивает, как полагается: «Грешен?» – «Грешен». – «А чем?» –
«Мало ли!» – «А все-таки?» – «Всем грешен». Молчим. Он молчит, я молчу. Наконец…
– Слушайте! – сердито крикнул я, энергично повернувшись на постели. – Сколько бы
вы ни говорили мне о вашей неразговорчивости, я не поверю! И чем вы больше мне будете
рассказывать – тем хуже.
– Почему? – спросил мой компаньон обиженно, расстегивая жилет. – Я, кажется, не
давал вам повода сомневаться в моих словах. Мне однажды даже на службе была
неприятность из-за моей неразговорчивости. Приезжает как-то директор… Зовет меня к
себе… Настроение у него, очевидно, было самое хорошее… «Ну, что, – спрашивает, –
новенького?» – «Ничего». – «Как ничего?» – «Да так – ничего!» – «То есть позвольте… Как
это вы так мне…»
– Я сплю! – злобно закричал я. – Спокойной ночи, спокойной ночи, спокойной ночи!
Он развязал галстук.
– Спокойной ночи. «…Как это вы так мне отвечаете, – говорит, – ничего! Это
невежливо!» – «Да как же иначе вам ответить, если нового ничего. Из ничего и не будет
ничего. О чем же еще пустой разговор мне начинать, если все старое!» – «Нет, – говорит, –
все имеет свои границы… можно, – говорит, – быть неразговорчивым, но…»
Тихо, бесшумно провалился я куда-то, и сон, как тяжелая, мягкая шуба, покрыл собою
все.

* * *

Луч солнца прорезал мои сомкнутые веки и заставил открыть глаза.
Услышав какой-то разговор, я повернулся на другой бок и увидел фигуру Максима
Семеныча, свернувшегося под одеялом. Он неторопливо говорил, смотря в потолок:
– «Я, – говорит, – буду требовать у вас развода, потому что выходила замуж за
человека, а не за бесчувственного, безгласного идола. Ну, чего, чего вы молчите?» – «Да о
чем же мне, Липочка, говорить?»

Законный брак
(Стихотворение в прозе)