Page 55 - Путешествие Голубой Стрелы

братом Желтого и Красного, Лиловый – Красного и Голубого, и, кроме того, между ними
было еще множество родственных связей, сложных, как и все родства на этой земле.
– Ну, хватит! – примирительно воскликнул Франко. – Вижу, что вы начинаете
ссориться. А я-то думал, что цвета всегда живут в мире между собой.
– Ты ошибаешься, – изрек Желтый. – Разве ты никогда не слышал о контрастах в
цветах? Однако ты еще не объяснил нам, почему ты не спишь.
– Просто потому, что сон никак не приходит.
– Это признак того, что ты был плохим мальчиком. Не могут спать только те дети, у
которых совесть нечиста.
– Совесть у меня чиста, но пуст желудок, потому что мне нечего было есть на ужин.
– Видите! – торжествующе воскликнул Голубой, – я сразу же сказал, что он хороший
мальчик.
– Наоборот, – возразил Зеленый, – раз его оставили без ужина, значит, он плохой
мальчик.
– Нет, – объявил Франко, – это значит, что у нас в буфете пусто. Мама поскорее
уложила меня спать, надеясь, что сон прогонит голод, а получилось наоборот: голод прогнал
сон. Но я не жалуюсь: мне так интересно было видеть, как вы пролезали в замочную
скважину. Вы знаете, я до сих пор еще ни разу не получал подарка от Феи. А вы для меня
самый лучший подарок, который я только мог получить. Представьте себе, я хочу стать
художником.
Франко говорил так ласково, что Карандаши, подпрыгивая, приблизились к нему,
довольные, что они пришлись по душе мальчику. Для типов вроде Желтого и Зеленого
достаточно одного доброго слова, и они сразу же прекращают ссориться и становятся очень
хорошими.
– Если хочешь стать художником, – сказал Коричневый, самый спокойный из всех
цветов, – я советую тебе рисовать сцены из деревенской жизни. Можешь для этого
использовать меня.
– А для меня все равно из какой жизни, – произнес Голубой, – на любой картине всегда
найдется место для кусочка неба.
– Ребята! – воскликнул Красный, которому всегда хотелось предложить что-нибудь
новое. – Зачем терять время на болтовню? У меня появилась идея.
– Слушаем!
– Раз уж Франко не спит, давайте развлекать его. Нарисуем для него что-нибудь?
– Чудесно! Что за хорошая мысль! – обрадовался Франко. – Посмотрите на столе: там
должно лежать несколько листов чистой бумаги. Конечно, это не чудесные белые листы из
альбома – в эту бумагу лавочник заворачивал кофе, но я собираю ее для рисования.
– Начну я, – торжественно произнес Черный.
Он положил листок бумаги на ночной столик, стоявший рядом с кроватью Франке, и
запрыгал по листу. На бумаге появился ствол и ветви дерева.
Франко захлопал в ладоши, но Желтый наморщил нос (я не знаю точно, где у
карандаша находится нос, но подтверждаю тот факт, что Желтый наморщил нос).
– Этот рисунок не по сезону, – сказал он, – всем известно, что зимой на ветвях нет
листьев. В лучшем случае сохраняется несколько желтых листьев…
– А ты забыл про сосны и ели, которые никогда не теряют листву?
– У меня есть еще одна замечательная идея, – объявил Голубой.
Он взял листок, начертил на нем причудливую линию, и через несколько минут
чудесная Голубая Корова, вежливо мыча и позвякивая висевшим на шее голубым
колокольчиком, поднялась с листа и застучала копытцами по столику.
– Замечательно! – воскликнул Франко. – Если бы я тоже мог рисовать живые вещи.
Мои рисунки остаются на бумаге и никогда не сходят с нее.
– Мууу! – жалобно замычала Голубая Корова.
– Может быть, у нее накопилось много молока? – сказал Франко. – Когда коровы