Page 38 - Горячий камень

— А-ах... не-ет! — весело закричал я, подхватывая ко-
стыли и вваливаясь в комнату. — А-ах... нет! А ты без мамы
и узнать меня не хочешь!..
Я сбросил сумку, шинель и, усевшись на кровати, обнял
не совсем ещё оправившуюся от испуга девчурку.
— Господи, Борька!.. Ну, Борька!.. Ну, какой ты ужас-
ный солдат! Ну, как папа был солдат, так и ты солдат... —
стрекотала Танюшка. И, целуя меня, она добавила протяжно
и укоризненно: — Бо-о-орька! Борька! И что ты так давно не
писал, а уже мама думала, думала. И я тоже думала, думала.
Да вот! Когда она сейчас с базара придёт — всё сама рас-
скажет.
Я оглянулся. Всё стояло на старом месте... и шкаф, и кро-
вать, и старый треногий диван. Я посмотрел на стену — там
было новое.
Прямо со стены глядел на меня большой портрет отца —
в такой же, как у меня, серой папахе и в такой же шинели,
и был тот портрет обведён траурной каймою из красной и чёр-
ной материи.
— Это тебя на войне убили? — спросила Танюшка, осто-
рожно дотрагиваясь пальцем до костыля.
— На войне!—рассмеялся я и сунул костыли под кровать.
— А у нас, Борька, горе какое! Ну какое горе! Такое
горе! — И сестра грустно посмотрела на меня.
— Какое ещё горе? — встревоженно спросил я, пододви-
гая её к себе.
— А такое горе, что Лизочка уже умерла!
— Какая ещё Лизочка? — спросил я, вспоминая и пере-
бирая в памяти всю весёлую ораву моих двоюродных сестри-
чек, живших в деревне неподалёку от Арзамаса.
— Как — какая? — И Танюшка подняла.на меня печаль-
ные и изумлённые глаза. — А наша-то Лизка — кошка такая.
Помнишь? Да она-то ещё один раз с печки спрыгнула —
и молоко опрокинула. Ну, вспомнил теперь?..
— Вспомнил, Танюша!
Пришла мать. Распахнув дверь, она остановилась. Вни-

36