Page 158 - Сказки народов мира

Этого требует справедливость.

Павлин согласился, и широко раскрыл крылья, чтобы Ворон мог
разрисовать их. На каждом перышке Ворон нарисовал маленькое алое
солнышко, обрамленное золотыми лучами. Это было поистине очень
красиво. Тело и шею Павлина Ворон разрисовал зеленым отливом и
синими цветами. Прошло полдня, и Павлин уже гордо выступал в своем
пестром сверкающем наряде. Оглядев себя, он так обрадовался, что
пустился в пляс, громко напевая веселую песню. А Ворон, глядя на него,
также радовался, он представил себе свой новый наряд, который будет еще
более ярким и сверкающим, чем павлиний.
К вечеру пришел черед Павлина разрисовать Ворона. Павлин изо всех
сил старался сделать одеяние Ворона необыкновенным. Он сказал Ворону:
— Я сделаю вам, дядюшка, шею черной с изящными белыми
полосами, оба крыла покрою золотом, а тело и спину — багровым и
иссиня-черным.
Ворон, подумав, согласился, и Павлин начал намечать белые полосы
на шее. Он весь отдался этому занятию, но вдруг внезапно визг свиньи и

бой барабанов из соседнего селения заставил его вздрогнуть. Известно, что
по природе своей Ворон жаден и прожорлив, услышав визг, он сразу
догадался, что его ждет пожива, и подумал: «Несомненно, там готовится
праздник с пиршеством, будет подаваться мясо свиньи, и я смогу наесться
потрохов. Меня ждет славная добыча». И Ворон стал торопить Павлина:
— Ладно, почтеннейший, рисуй же поскорее, я тороплюсь, нечего там
копаться.
Но Павлин рисовал по-прежнему сосредоточенно и не торопясь. А
свинья в это время завизжала еще пронзительней. И Ворон, услыхав это,
крикнул:
— Достаточно, о почтенный Павлин! Красивою одеждой не будешь
сыт, смешай просто на моем теле самые яркие краски, и я буду доволен.
Павлин отвечал:

— Дядюшка, не торопите меня, потерпите немного, еще до темноты я
закончу свою работу, а завтра в изумительном наряде вы отведаете
потрохов, сколько вам угодно.
Но Ворон уже не слушал его, дрожа от жадности, он закричал:
— Мой наряд — это мой наряд, и он должен украшаться только
соответственно моим желаниям!
И с этими словами он прыгнул прямо в стоявший ближе всех сосуд с
черной краской, перевернулся и стремглав полетел в деревню. После этого
купанья на теле у него не осталось, конечно, ни одного светлого перышка.