Page 110 - Собранние сочинений

Марья Андреевна (в слезах) . Он меня станет любить? Если он меня будет любить, и я
его буду любить.
Анна Петровна . Да о чем же ты плачешь-то, глупенькая?
Милашин . Неужели это вас удивляет, что Марья Андревна плачет? Это странно!
Анна Петровна . А что ж тут, батюшка, странного? Она сама объявила желание выйти
за Беневоленского, а теперь плачет. Чем же не партия?
Милашин . А что ж особенно завидного в Беневоленском?
Анна Петровна . А то, что ты молод еще судить-то постарше себя. Он солидный
человек, с небольшим в тридцать лет уж состояние имеет, делом занимается, а у вас все
гулимоны да пошлости на уме.
Милашин . Состояние! А где взял он это состояние, спросить надобно. У нас совесть
есть, оттого и состояния нет. Состояние нажить немудрено.
Анна Петровна . Да, поди вот, наживи, да тогда уж и разговаривай!
Милашин . Я и теперь могу рассуждать, кто честный человек, а кто нет. Счастье не в
богатстве, а в душевном спокойствии. Соединить свою судьбу с таким человеком, которого,
того и гляди, отдадут под суд…
Анна Петровна . Да, очень нужны мне все эти резоны! Я, батюшка, мать! Так, зря, дела
не сделаю. Еще молод очень учить-то меня! Наживи-ка своих детей, да тогда и выдавай, как
знаешь. Учить-то всякий умеет, а попробуй-ка за дело-то взяться, так и нет ничего. Все одни
фантазии дурацкие. Вот тут с вами табатерку потеряла. О! чтоб вас! Дарья! Дарья!
Дарья (входит) . Что угодно?
Анна Петровна . Что глаза-то вытаращила! Сыщи табатерку!
Дарья уходит.
Милашин . Меня вы можете бранить, сколько вам угодно, а за что же должна гибнуть
Марья Андревна?
Анна Петровна . Поди ты, я тебя и слушать-то не хочу. А она должна понимать,
кажется, что такое мать для нее. Чего мне стоило ее вырастить-то. Надо мне видеть от нее
какое-нибудь утешение. Полно плакать-то!
Марья Андреевна . Разве я вам, маменька, не угождала? Разве вы были недовольны
мной когда-нибудь?
Анна Петровна . Что там про старое толковать, я того и знать не хочу. Легко ли дело,
нужно мне очень помнить, когда ты мне угодила, когда нет. Вот теперь я вижу твою
благодарность. Мать на старости лет ни дня, ни ночи покою не знает, женское дело, измаялась
вся. Нашла ей жениха, что она и сама-то его не стоит, а она плачет да убивается, как будто я ей
злодейка какая!
Марья Андреевна . Да ведь я, маменька, согласна.
Анна Петровна . Вижу я, как ты согласна-то.
Входит Дарья,
Что ты еще?
Дарья . Табатерку извольте.
Анна Петровна . Ишь тебя принесло, нашла время!
Дарья (идет) . Ну, раскудахталась,
Анна Петровна . Другая бы радовалась да не знала, как благодарить мать-то за такого
жениха, а не то чтоб расстраивать. Мое дело женское, я женщина сырая, а тебе все ничего. Ты
об матери-то и не думаешь, как бы мать порадовать.
Марья Андреевна . Маменька! Ради бога! Что вы говорите! (Плачет.) Боже мой, что
это такое!
Анна Петровна (помолчавши и успокоившись) . Что ж, конечно, я на тебя не могу
пожаловаться, ты меня всегда слушалась… Да что ж теперь-то ты, Машенька! Ну, полно,
перестань! Мне ведь и самой тебя жаль. Я тебя обидела… Что ж делать, прости. Я ведь
женщина, у меня сердце слабое, горячее, раскипится другой раз, и не уймешь; сами виноваты,
что до этого доводите! Иногда что и скажется сгоряча… Обижаться-то на меня за это грех,