Page 2 - Паломничество Чайльд-Гарольда

полный простор моим склонностям и сделать ее то шутливой, то возвышенной, то
описательной, то сентиментальной, нежной или сатирической — как подскажет
настроение. Если не ошибаюсь, размер, выбранный мной, в одинаковой степени
допускает все эти композиционные ходы…»
Опираясь на такие авторитеты и на пример многих выдающихся итальянских
поэтов, я не стану оправдываться в том, что мое сочинение построено на таких же
сменах и переходах. Если мои стихи не будут иметь успеха, я буду удовлетворен
сознанием, что причина этой неудачи кроется только в исполнении, но не в
замысле, освященном именами Ариосто, Томсона и Битти.
[11]
[10]
Лондон, февраль 1812

ДОПОЛНЕНИЕ К ПРЕДИСЛОВИЮ [12]

Я ждал, пока наши периодические листки не израсходуют свою обычную
порцию критики. Против справедливости этой критики в целом я ничего не могу
[13]
возразить; мне не пристало оспаривать ее легкие порицания, и возможно, что,
будь она менее доброй, она была бы более искренней. Но, выражая всем критикам
и каждому в отдельности свою благодарность за их терпимость, я должен все-таки
высказать свои замечания по одному только поводу. Среди многих справедливых
упреков, которые вызвал характер моего «странствующего рыцаря» (я все-таки,
несмотря на многочисленные признаки обратного, утверждаю, что это характер
вымышленный), высказывалось мнение, что он, не говоря уже об анахронизмах,
ведет себя очень нерыцарственно, между тем как времена рыцарства — это
времена любви, чести и т. п. Но теперь уже известно, что доброе старое время,
когда процветала «любовь добрых старых времен, старинная любовь», было как
раз наиболее развратным из всех возможных эпох истории. Те, кто сомневается в
этом, могут справиться у Сент-Пале во многих местах, и особенно во второй
[14]
части (стр. 69). Обеты рыцарства исполнялись не лучше, чем все другие обеты, а
песни трубадуров были не менее непристойны и, уж во всяком случае, менее
изысканны, чем песни Овидия. В «Судах любви», «Беседах о любви, учтивости и
[15]
любезности» гораздо больше занимались любовью, чем учтивостью и
любезностью. Смотри об этом Роллана и Сент-Пале.
[16]
Какие бы возражения ни вызывал в высшей степени непривлекательный
характер Чайльд-Гарольда, он был, во всяком случае, настоящим рыцарем — «не
трактирным слугой, а тамплиером». Между прочим, я подозреваю, что сэр
[17]
Тристрам и сэр Ланселот были тоже не лучше, чем они могли быть, при том, что
это персонажи высокопоэтические и настоящие рыцари «без страха», хотя и не
«без упрека». Если история установления «Ордена Подвязки» не вымысел, то,
[18]
значит, рыцари этого ордена уже несколько столетий носят знак графини
Сэлисбери, отнюдь не блиставшей доброй славой. Вот правда о рыцарстве. Берку
не следовало сожалеть о том, что времена рыцарства прошли, хотя Мария-
[19]
Антуанетта была так же целомудренна, как и большинство тех, во славу которых
[20]
ломались копья и рыцарей сбрасывали с коней.