Page 7 - Слово о полку Игореве

земля под копытами костьми была засеяна, а кровью полита; горем взошли они по Русской
земле.
Что шумит, что звенит на рассвете рано перед зорями? Игорь полки поворачивает: жаль
ему милого брата Всеволода. Бились день, бились другой; на третий день к полудню пали
стяги Игоревы. Тут разлучились братья на берегу быстрой Каялы; тут кровавого вина
недостало; тут пир окончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю
Русскую. Никнет трава от жалости, деревья в горе к земле склонились.
Уже, братья, невеселое время настало, уже степь силу русскую одолела. Обида встала в
силах Даждьбожьего внука, вступила девою на землю Троянову, взмахнула лебедиными
крылами на синем море у Дона: прогнала времена счастливые. Война князей против поганых
пришла к концу, ибо сказал брат брату: «Это мое, и то мое же». И стали князья про малое «это
великое» говорить, а сами на себя крамолу ковать. А поганые со всех сторон приходят с
победами на землю Русскую.
О, далеко залетел сокол, птиц избивая, к морю! А Игорева храброго полку уже не
воскресить! Запричитало по нем горе, и стенанье пронеслось по Русской земле, огонь сея из
пламенного рога. Жены русские восплакались, говоря: «Уже нам своих милых лад ни мыслию
смыслить, ни думою сдумать, ни очами приворожить, а золота и серебра и в руках не
подержать!»
И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской
земле, печаль многая рекою протекла среди земли Русской. А князья сами на себя крамолу
куют, а поганые с победами набегают на Русскую землю, дань беря по белке от двора.
Ведь те два храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, зло пробудили, которое усыпил
было грозою отец их Святослав грозный великий Киевский: прибил своими сильными
полками и харалужными мечами, наступил на землю Половецкую; притоптал холмы и овраги;
замутил реки и озера, иссушил потоки и болота: а поганого Кобяка из лукоморья от железных
великих полков половецких, как вихрь, вырвал, – и пал Кобяк в городе Киеве, в гриднице
Святославовой. Тут немцы и венециане, тут греки и морава поют славу Святославу, корят
князя Игоря, что добычу утопил на дне Каялы, реки половецкой, золото свое рассыпал. Тут
Игорь князь пересел с седла золотого, а в седло невольничье. Приуныли у городов стены, а
веселье поникло.
А Святослав темный сон видел в Киеве на горах «Ночью этой с вечера накрывали меня, –
сказал, – покровом черным на кровати тисовой; черпали мне светлое вино, с горечью
смешанное; сыпали мне из пустых колчанов половецких крупный жемчуг на грудь и величали
меня. И кровля уже без князька в моем тереме златоверхом, и всю ночь с вечера серые вороны
у Плеснеска на лугу граяли».
И сказали бояре князю: "Кручина, князь, разум твой полонила: ведь два сокола слетели с
отчего стола золотого – добыть хотели города Тмутараканя либо испить шеломом из Дону. Но
уже соколам крылья подсекли поганых саблями, а самих опутали путами железными.
Темно было в третий день: два солнца померкли, оба багряные столпа погасли, и с ними
оба молодых месяца, Олег и Святослав, тьмою заволоклись, и в море утонули, и великую
дерзость подали поганым. На реке на Каяле тьма свет покрыла: по Русской земле разбрелись
половцы, как пардусов выводок. Уже насела хула на хвалу; уже перемогло насилие волю; уже
кинулся Див на землю. Вот готские красные девы запели на берегу синего моря, звеня русским
золотом; поют они время Бусово, лелеют месть за Шарокана. А мы, дружина, уже живем без
веселья".
Тогда великий Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: "О
сыны мои, Игорь и Всеволод! Рано начали вы Половецкую землю мечами кровавить, а себе
славы искать: без чести для себя ведь вы одолели, без чести для себя кровь поганую пролили.
Храбрые сердца ваши из харалуга крепкого скованы, в отваге закалены. Что же сотворили вы
моей серебряной седине!
Уже не вижу я силы могучего и богатого и воинами обильного брата моего Ярослава с
черниговскими былями, с могутами и с татранами, с шельбирами, топчаками, ревугами и