Page 121 - Краеведческий бюллетень
P. 121

районы не рассчитывали. Недавно осевшее там население, многие из них   Выносите, родные, во имя Христа

 сами были не так давно осужденными, этой русской традиции не соблюда­  Кто что может сюда,

 ло. В деревнях крестьяне охотно давали милостыню в виде хлеба, калачей67.  Бедным странничкам, побродяжничкам.

 При подходе к населенному пункту обязательно еще песню запевали,   Помогите, родные: золотой венец вы получите

 чтобы разжалобить сердца слушателей, да и горем своим поделиться, о   На том свете, а на нынешнем

 мытарствах поведать. Самой любимой песней была широко известная в   Поминать в тюрьмах будем мы

 России «Милосердная», или как ее еще называли -  «Милосердные». Она   Вас, наши родные69.

 протяжным стоном катилась по большим и малым российским дорогам.   В конце улицы, а также за деревней арестанты пели сердечную благо­


 Пели ее нарочно громко, надрывно. С ней шли по Сибири, с ней доходили   дарность жителям:

 до Николаевска или Владивостока. В Москве, на первом отрезке пешего   Должны вечно бога молить,

 пути, правда, петь ее не разрешалось. Из Московской пересыльной тюрь­  Что не забываете вы нас,

 мы выходили под барабанный бой.  Бедных-несчастных невольников!»70

 Милосердные наши батюшки,  Весьма интересным представляется вопрос о побегах в дороге. Каза­

 Не забудьте нас, невольников,  лось бы, бежать -  проще простого. Было немало безлюдных мест, когда

 Заключенных, Христа-ради!
       дорога пролегала вплотную  к таежным чащам.  Стоило сговориться не­
 Пропитайте-ко, наши батюшки,  скольким арестантам и в один миг броситься в разные стороны -  что мог­

 Пропитайте нас, бедных заключенных!  ли сделать два-три десятка конвойных со старыми кремневыми ружьями  -


 Сожалейтеся, наши батюшки,  ничего. Но побеги на этапе считались рискованной и, как ни странно упот­

 Сожалейтеся, наши матушки,  ребление этого слова, «невыгодной» затеей. За побег могла понести серь­

 Заключенным, Христа-ради!  езное наказание вся партия. Наказывали жестоко -  всю партию приковы­

 Мы сидим во неволюшке -    вали к одной цепи.  Один из арестованных вспоминал о таком  наказании

 Во неволюшке: в тюрьмах каменных,  зимой: «На морозе цепь настыла, холоднее самого морозу стала, и чего-

 За решетками -  за железными,  чего мы на переход вот этот не напринимались!  Мозг в костях, кажется,

 За дверями -  за дубовыми,  замерзать стал -  так было маетно и больно, и не в людскую силу, и не в

 За замками -  за висячими.  лошадиную!»71  Бывалый офицер, возглавляющий охрану,  обычно сразу

 Распростились мы с отцом-с матерью,  ставил условие -  делайте что хотите, но чтобы ни одного беглеца не было.


 Со всем родом своим-племенем68.  А  если  кто-нибудь  молодой  и горячий  нарушал  общие  планы  и  бежал,

 Журналист Влас Дорошевич  приводит в своей  книге о сахалинской   сами арестанты вызывались его искать.  Уходили  несколько человек без

 каторге несколько отличный вариант «Милосердной». Возможно, это бо­  сопровождения, устраивали в лесу облавы и находили беглеца, возвраща­

 лее поздний вариант, да их, наверняка, и немало было.  ли его или в случае неудачи уговаривали какого-нибудь бродягу сказаться

 Милосердные паши батюшки,  за беглеца, платили ему из артельной казны. Конвойный офицер о подме­

 Милосердные наши матушки!  не знал,  но закрывал на это глаза,  ему важно было сдать определенное

 Помогите нам, несчастненьким,  количество человек. А бродяг в Европейской России и Сибири было нема­


 Много горя повидевшим!  ло,  среди  них были даже бежавшие с  Сахалина72 *За бродяжничество в
                                                                                                       .
                                                                                                       *


       Сибири наказания были суровые, в Европейской же России, ее границей
       считалась  Пермская  губерния,  бродяга  наказывался  только  ссылкой  на
 67 Фрейфелъд Л.  Из прошлого.  С.  73;  Г.  В.  Госткевич,  отбывавший каторгу на

 Сахалине,  вспоминал, как при перевозке политических из одной тюрьмы в другую
 во  время  отдыха к нему подошла  девочка  и подала  «баранку со  словами:  На,

 бедненький, покушай... Я ужасно сконфузился и в то же время мне стало ужасно
           6VДорошевич  В.  М.  Сахалин: каторга.  С.  124-125.

 обидно и жалко себя,  и под этим впечатлением я отказался,  было,  принять «по­  70 Максимов С.  В.  Сибирь и каторга.  Ч.  1.  СПб.,  1871.  С.  33.
 даяние»;  но товарищи заявили,  что таков обычай,  и  если отказать,  то этим   71 Максимов С.  В.  Сибирь и каторга.  Ч.  1.  С.  62.

 можно обидеть подающего,  и я взял баранку». Госткевич Г. В.  Записки пролетар-
           72 В. Дорошевич писал о бродяге Шушакове из селения Дербинского: «Он уходил
 ца // Каторга и ссылка  Кн. 27. М,  1926. С.  135.
       с Сахалина «бродяжить»,  добрался до дому,  шел Христовым  именем два года».
 68 Максимов С.  Ссыльные и тюрьмы.  Т.  1.  С.  6.  Дорошевич В. М.  Сахалин: каторга. С.  360.





 1 1 8                                                                    1 1 9
   116   117   118   119   120   121   122   123   124   125   126