Page 89 - Сахалинские каторжанки. Фидянина-Зубкова

Так в моем доме появилась кошка Марыська. Моя Ма-
рыська, не папина, не мамина, а моя. На долгие-долгие
годы. И спали мы вместе, и по лесу гуляли вместе, и крыс
Марыська носила на мою подушку. Ни деду, ни бабе, а мне.
Слышите вы? Ее крысы – мои крысы. А если не удержит-
ся и сожрет половину амбарной твари, то вторую половину
обязательно припрет своей девчулечке-красотулечке. Вот.

Наша кошка
Кошка Марыська любит спать в моих ногах, на голове,
под боком и на шее. А когда она спит на шее, то я задыха-
юсь, и снится, что меня душит домовой. Иногда я беру ко-
шару с собой в лес. И тогда та несется за хозяйкой, как пес.
Она бежит из страха потеряться, и я это понимаю, но мне
все равно приятно: «Эка преданность какая!»
А еще Марыся любит ловить мелких птиц и съедать их
прямо на глазах у людей – только перышки цветные валя-
ются после ее обеда. Жалко! Но ежели ящерку поймает,
так та хвост оставит в кошачьих зубах и деру! Марыська
смотрит растерянно вслед зеленой хитрюшке, а в глазах
хищника застывает недоумение, шок. Нет, Маруся за всю
свою жизнь так и не привыкла к фокусам ящериц. Даже в
глубокой старости, когда она съедала отделившийся хвост,
на ее морде застывал ужас. А еще она очень хорошо очища-
ла сарай от амбарных крыс. Но крысы водились, пока мы
держали скотину, а когда содержать свиней стало накладно
(в перестройку), то и крысы от Зубковых ушли. Скучно им
стало, видимо.
Иногда наша Марыська рожала. А для котят она мог-
ла из ванны, полной улова, и трехкилограммовую рыбину
вытащить да утянуть ее на чердак. Но попробуйте-ка в де-
ревне раздать подросших котят! Стоишь с ними на базаре,
переминаясь с ноги на ногу, и жалобно скулишь:
– Ну возьмите котенка, ну возьмите котенка!
А если не постоять! Эти взрослые уж точно знают, куда
девать мелкую живность. У нас принято было увозить их
в лес. Поэтому мы, сердобольные дети, умирали на нашем
маленьком рынке, но стояли до последнего.

87