Page 27 - Исторические реалии сахалинской жизни в творчестве О. Кузнецова : дайджест

– Первой, – у старика затряслись руки, зачастило
сердце: пришел сын. Сын! Хотел произнести его имя, но
ссохлось в горле, и язык отяжелел, зашершавил; изо рта
вырвалось с выхрипом: – Не забыл?
– А ты все не узнаешь меня, отец?
Он спросил по-японски, но слово «отец» прозвучало
по-русски, так крепко, как вроде Ульян Сысоевич никогда
и не слышал.
И старик обмяк. До того обмяк, словно в нем разло-
мились кости. Сколько думал о Рюити, то полагая, что это
он объявился здесь, то отвергая свою догадку и более того
считая его, умышленно заросшего, подосланным из
техокикана, то опять уверял себя в том, что не ошибается, а
вот сейчас, когда никаких сомнений – перед ним сын! –
растек, точно медуза, выкинутая на песок…
– Как мать?
– Рюити разжал губы замедленно:
– На той неделе письмо получил. Мама сильно пере-
живала. Почти год ничего не слышали друг о друге. Теперь
знает, что я жив. Но мама уже не та красавица. Постарела.
И болеет, – он опустил голову. – Ты любил ее?
– Я и сейчас не разлюбил. Да нам не суждено… –
Ульян Сысоевич потянул руку к бутылке.
Рюити приподнял над столом стакан; из налитого от-
пил глоток, поставил, проговорив:
– Мама почти то же сказала. А сперва, когда я узнал,
что ты мой отец – не поверил и, прости, плохо о тебе ду-
мал…
Рюити из внутреннего кармана пиджака вытащил ко-
ричневый блокнот.
– У тебя, отец, два внука… Младший на тебя похож.
Возле моря : исторический роман / О. Кузнецов. –
Южно-Сахалинск, 2001. – С. 442-444.

26