Page 563 - Возле моря

вэчэра, – он встал.
– Спасибо, Мераб Гаврилович.
– На чём поэдэшь?
– Егор здесь. Он согласен к вам, а вы не передумали?
– Нэт. Завтра жэ забэру, – Мераб Гаврилович взял Гротова
под руку. – Вообщэ-то у мэня нэплохой шофёр, но матэрится,
понимаэшь? Всэгда и вэздэ. При любых обстоятэльствах. Как
жэнщинам слушать, а? Главбух поэдэт с ним по дэлу, возвра-
щаэтся с тэмпэратурой. Говорю ему: пэрэстань, нэкультурно это,
просто стыдно. От твоэго мата дажэ рыбы в морэ краснэют. А он
отвэчаэт, что нэ можэт. У них в дэрэвнэ всэ мужики на таком
языкэ разговаривают. Ну, что тут дэлать? Устрою на базу. Пой-
дём, с твоэй красавицей попрощаюсь...
А в это время, когда Леонид положил в карман билеты на
пароход, – в это самое время Ульян Сысоевич, обойдя ковш,
вернулся в дежурку, снял с плиты горячий чайник; наливая в
кружку кипяток, он заметил на подоконнике чёрный высокий
ящичек.
«Что такое? Кто оставил?» – удивился старик.
Малыми глотками он пил кипяток, согреваясь, и смотрел на
ящик. Догадался, что это радиоприёмник. Похожий был у Фу-
ракавы – любил покойничек по вечерам у себя в комнате слу-
шать, что оттуда, из Токио, говорят. А как включают-то эту
штуковину?
Ульян Сысоевич из кучки вяленого огуречника выбрал
крупную со вздутым икристым брюхом рыбу, содрал с неё
шкуру, откусил со спины, жуя, поставил приёмник на стол перед
собою, крутнул одну ручку настройки, другую – затрещало, как
будто огонь охватил сухую смолистую ёлку, а затем, точно
сквозь шум моря, пробился усталый голос — мужчина, волнуясь,
рассказывал, как ехал с Карафуто, где прожил тридцать четыре
года, где родились и выросли его дети – два сына и дочь; там они
имели дома, землю, работу – всё осталось русским...
Дверь так сильно рванули, что она ударилась о стену. В
дежурку влетел мужик в широкой куртке и кепчёнке, натянутой
до глаз.

561