Page 39 - Записки сахалинского чиновника

то оно приводилось в исполнение тут же перед этим же
фронтом всей тюрьмы, и затем это наказание, как и
всякое другое, записывалось в штрафной журнал.
Смотритель тюрьмы по закону имеет право нака-
зывать каторжного розгами до 30 ударов; я же, допу-
ская телесные наказания только при весьма значи-
тельных проступках, никогда не практиковал более
20 ударов, зная, что физическая боль мало исправляет
и даже не устрашает большинства каторжных, среди
которых немало лиц, соглашающихся получить 30–50
ударов розог за 2–3 фунта хлеба, несколько папиросок
и даже даром, ради одной бравады, вследствие чего
все наказания (и телесные в особенности) я обставлял
возможно большею парадностью, с целью повлиять
на моральные (?) чувства людей, причем могу утвер-
дительно сказать, что желаемая цель была мною до-
стигнута. Каторжные страшно боялись этих парадных
наказаний. Многие каторжные говорили, что желали
бы лучше получить 100–150 ударов розог в стенах, без
лишних свидетелей, чем 15–20 ударов парадно, перед
фронтом целой тюрьмы.
Поселенцы еще более боялись этой парадности на-
казаний, так как для присутствования при наказании
их собирались жители селения, по нескольку человек с
каждой улицы, и на раскомандировке же перед фрон-
том, с одной стороны, 700–800 каторжных, с другой, де-
сятков домохозяев, объявлялся проступок обвиняемого
и тут же наказание приводилось в исполнение. Мера
эта устрашила самых страстных охотников до чужой
собственности, так что о кражах не было и слуху.
Так как здоровый человек при всех обстоятельствах
жизни сам заработает себе содержание а больного, хи-
лого придется казне содержать, я делал все, что мог и
умел, для лучшего сбережения здоровья и исправления
нравственности вверенных моему попечению людей,

37