Page 20 - Остров нашего детства

словно тёрлись о неё, лоснящиеся; при этом ловко
придерживали лакомство.
И всё же кто-то обронил ежа. Маленький
каланёнок прыгнул с живота матери; вынырнув,
огляделся: не будет ли кто отнимать? Взрослые
на него не обратили внимания. Шустро подплыл
к матери, взобрался, прилёг на её чуть согнутые
задние ноги, как на подушку, и начал ковырять
коготками ежа. Мать приподняла голову, помогла
ему. Каланёнок ел с аппетитом, облизывался,
затем, отряхнув лапки, почистил шерсть на груди.
Но этого, наверное, было мало. Плюхнулся в воду и
завертелся, как взрослые, – мылся.
Но вот из-за скалы показались ещё двое, и
теперь Петька смотрел только на них. Вернее,
на седоголового. Это был Лохматик. А рядом
с ним – молодой калан. Сын, наверное. Значит,
из-за него Лохматик, больной, заспешил в море.
Неужели сын не мог побыть с матерью, пока отец
выздоровеет?.. Звери плыли рядом. Молодой калан
часто поглядывал на отца, порой приближался к
нему чуть ли не вплотную. Вдруг Лохматик нырнул.
Молодой тоже исчез.
Лодку дёрнуло. Петька, обернувшись, увидел, что
через борт перекинулась рука. Пальцы зашарили по
дну, ища верёвку. Петька оттянул верёвку к себе,
подумав, что бы дать этим пальцам? Вспомнил: в
кармане есть два пряника. Сунул один в пальцы.
Они замерли – вероятно, их владелец размышлял:
«Что такое? Пряник? Как тут он очутился?» Пальцы

18