Page 8 - Сахалинские робинзоны

– Ты глянь. Честное слово!
Сестра никогда не давала честного слова попусту. Аркашка
поднялся:
– Что ж, гляну, что это тебе почудилось.
Он обошел сарай и на мгновение замер – маяк действитель-
но светил. На окне фонарного отделения жарко искрилось зер-
кальце, а за ним шевелились расплывчатые тени. Казалось, там, в
башне, кто-то ходит.
Неужели Ленька?
Однажды он доплыл до острова, взобрался на него и решил
открыть дверь маяка. Однако дверь, как потом рассказывал, очень
тяжелая и приржавела. Выходит, теперь он все же открыл ее?
– Ле-онь-ка-а!
Натка поняла: брат решил, что Ленька на маяке, и засмеялась:
– Он огурцы с матерью поливает.
– Огурцы?.. А кто ж тогда...
– Откуда я знаю.
В башне стемнело, и зеркальце запылало еще ярче.
Подбежал Галс, посмотрел на огонек в маяке и, прорычав, за-
драл хвост трубой.
– Чует кого-то, – шепнул Аркашка.
Он и Натка ждали: вот-вот откроется дверь маяка.
Дверь не открывалась.
– Никого там нет, – не выдержала Натка.
– А разве Ленька не мог поставить зеркальце и убежать на ого-
род? – сказал Аркашка: – Ну, чтоб неожиданно для нас...
– Похвастал бы.
Верно. Ленька норовит, чтоб все видели, что он делает. Осо-
бенно почему-то хочет, чтоб видела Натка. И в тот раз он поплыл
на остров, лишь когда она пришла купаться. Значит, зеркальце он
установил бы обязательно при Натке, при всех...
Кто же это сделал? Степка? Нет, не доплывет. Рыборазводские
привыкли в озере с лягушками бултыхаться. Им никогда на маяке
не побывать.
Эх, самому бы! Но это Аркашке еще не под силу. Пока что он
день ото дня все дольше и дольше держится на воде и помаленьку
приближается к острову – только готовится преодолеть этот путь.
Зеркальце стало угасать, как бы сжиматься, и превратилось в
маленький тлеющий уголек. Вскоре он потух – солнце опусти-
лось за сопку.
Старая накренившаяся башня опять отрешенно чернела в море.

6