Page 95 - Сахалинские робинзоны

погасил фонарь, лег, прикрыл глаза сцепленными руками –
думает или дремлет... Кто из них сдастся? Убежит, попросит-
ся домой? Если Люся – он слова не скажет, сам проводит до
Озерского, на попутку посадит; так и условились с ней, когда
брали в поход – будет жить сколько захочет. Надо всем дело
найти, чтобы у каждого было дело – работал, искал, добывал.
Чувствовал себя в тайге человеком.
Гроза затихла, укатилась к Охотскому морю, а дождь пере-
шел в ровное мелкое сеево, как это часто случается на Сахали-
не: после грозы – морось на два-три дня. И свежо стало, зябко
от растаявшего града, в воздухе еще держалась память о нем.
Мишка-Волнодер рассказывал:
– Еще случай был... Послали нас в колхоз на картошку,
палатки мы поставили возле речки, живем, кашу жуем. До
магазина километра три, там, само собой, одна камбала в
томатном соусе, но в охотку чего не покушаешь. Собрали
деньги, бросили жребий – кому бежать. Выпало Сон-богаты-
рю. Ушел он вялой походочкой. Ждем мы его, ждем, темнеть
стало – нету нашего богатыря. Волноваться начали, особен-
но девчонки: может, что случилось? Пошли всей бригадой,
обыскали деревушку – нигде нету. Жители говорят, вроде
был – такой тощий, сутулый, ушел куда-то. Возвращаемся
напрямик, через рощу, видим – в овраге костер горит. Подхо-
дим и наблюдаем полную «дистрофию сознания»: Сон-бога-
тырь зажарил гуся, сожрал и сидит спокойненько, посасывая
косточки.
– Да, это же... настоящий свинище твой Сон-богатырь! –
искренне возмутилась Син-Зел.
– Но надо учитывать зверский аппетит человека.
– Хоть поколотили его?
– Врезали немного – заплакал, кричать стал: если еще тро-
нем – повесится на первом же пеньке. Пришлось отпустить.
Правда, ночью его стошнило...
– Хватит, Миша. Не можешь ты без глупостей.
– Мне что – как пожелают дамы и господа.

93