Page 44 - Сахалинские каторжанки

кими и отзывчивыми, стараться приносить пользу своей се-
мье, школе, городу и Родине. Обещаем! Обещаем! Обещаем!
На наши груди прикрепляют огромные звездочки с ли-
цом задорного мальчика Владимира Ильича Ульянова (Ле-
нина), но мой завистливый взгляд косится на стройные
ряды пионеров, у которых пусть и маленькие значки на гру-
ди, но и такие модные, яркие красные галстуки на шеях.
«Скорей бы вырасти!» – думаю я.
А когда я действительно выросла, то не смогла даже и
вспомнить наши октябрятские дела, но они точно были. На-
верное. Не уверена. Школу озеленяли? Так все классы ее
озеленяли. Ветеранов слушали? Так вся школа их слушала.
«Нет, октябрята – это полнейший бред! – рассуждала я
маленькая. – Вот пионеры... Пионер – всем ребятам при-
мер, а октябрята... Октябрята – поросята! Вон чего творят:
все парты шариковыми ручками исписали! Нас же самих
их раз в месяц отмывать и заставляют. Нет, мои морские
свинки – это свиньи! А октябрята точно-преточно порося-
та. Ну, скорей бы подрасти!»
Но зря я об этом мечтала. Ходил бы и ходил себе малень-
кий человечек по планете, горя не зная, бед не ведая. А?

Как Инна баянному делу училась
Я росла девушкой деятельной, за все дела сразу хвата-
лась, во всех кружках, секциях перебывала по месяцу, по
два. Подхожу я как-то к маме и говорю:
– Хочу я, мамулечка, баянному делу обучаться в клубе
нашем у худрука Летягина!
Мама поморщилась:
–Донь, ты же ни в один кружок долго не ходила, а музы-
калка ведь платная.
– Ну, мамулечка-красотулечка, я стараться буду и не
брошу никогда-никогда, уж больно баян люб сердцу моему!
Усмехнулась мать на слова такие мудреные да думать
ушла. Думали они вместе с отцом недели две, наконец,
придумали:
– Дадим дочке шанс!
И пошла я в клуб баянное дело изучать у деда Летяги-
на за отдельную плату, через кассу проведенную. Долго ли,

42