Page 223 - Виктория Цой - Когда я буду морем

лучше, и он даже на улицу начал выходить. Женька за
ним до последнего ухаживал. Еще воды?
К одиннадцати часам к воротам дома подъехал боль-
шой автобус. Люди потянулись к выходу. Лея повязала
белый платок поверх шапки, вышла на улицу.
Слезы, негромкий голос распорядителя, слова про-
щания, траурная музыка. Бабушку держат под руки, по-
могают подняться по ступенькам в автобус, сажают на
скамейку рядом с гробом.
Недолгая дорога. Черный зев могилы. Распорядитель
тихо поясняет, что членам семьи нужно выходить по
старшинству, и показывает рукой, где нужно встать. Лея
подходит с родителями к осыпающемуся краю. Женя
становится рядом. Они опускаются на колени и касают-
ся головами мерзлой земли. Женя поддерживает Лею, и,
поднимаясь, она опирается на его твердую руку. Отец
держит маму, от ее сдавленного стона у Леи сжимается
сердце.
После кладбища старый дом вновь наполняется
людьми. На плите булькает мясное варево, ловко орудуя
огромной поварешкой, тетя Света разливает горячую
жидкость с дрожащими кругляшками жира по тарел-
кам.
Лея ставит на поднос чашку с рисом, тарелку с бульо-
ном, рядом кладет ложку и палочки для еды, выходит в
большую комнату.
Женя сидит у низкого стола, прислонившись к стене,
глаза закрыты, возле усталых губ прорезались две горь-
кие складки. Она трогает его за плечо, он открывает гла-
за и моргает:
— Поешь горяченького.
Поздно вечером Лея собирается домой, одевает де-
вочек. Женя помогает Янусе продеть пуговицы в тугие
петли на шубке, доносит сонных дочек до машины, уса-
живает их на заднее сиденье и говорит Лее:

221