Page 8 - Три сестры

Вершинин (смеется). Вот, вот…Влюбленный майор, это так…
Маша. У вас были тогда только усы… О, как вы постарели! (Сквозь слезы.) Как вы поста-
рели!
Вершинин. Да, когда меня звали влюбленным майором, я был еще молод, был влюблен.
Теперь не то.
Ольга. Но у вас еще ни одного седого волоса. Вы постарели, но еще не стары.
Вершинин. Однако уже сорок третий год. Вы давно из Москвы?
Ирина. Одиннадцать лет. Ну, что ты, Маша, плачешь, чудачка… (Сквозь слезы.) И я
заплачу…
Маша. Я ничего. А на какой вы улице жили?
Вершинин. На Старой Басманной.
Ольга. И мы там тоже…
Вершинин. Одно время я жил на Немецкой улице. С Немецкой улицы я хаживал в Крас-
ные казармы. Там по пути угрюмый мост, под мостом вода шумит. Одинокому становится
грустно на душе.

Пауза.

А здесь какая широкая, какая богатая река! Чудесная река!
Ольга. Да, но только холодно. Здесь холодно и комары…
Вершинин. Что вы! Здесь такой здоровый, хороший, славянский климат. Лес, река…
и здесь тоже березы. Милые, скромные березы, я люблю их больше всех деревьев. Хорошо
здесь жить. Только странно, вокзал железной дороги в двадцати верстах… И никто не знает,
почему это так.
Соленый. А я знаю, почему это так.

Все глядят на него.

Потому что если бы вокзал был близко, то не был бы далеко, а если он далеко, то, значит,
не близко.

Неловкое молчание.

Тузенбах. Шутник, Василий Васильич.
Ольга. Теперь и я вспомнила вас. Помню.
Вершинин. Я вашу матушку знал.
Чебутыкин. Хорошая была, царство ей небесное.
Ирина. Мама в Москве погребена.
Ольга. В Ново-Девичьем…
Маша. Представьте, я уж начинаю забывать ее лицо. Так и о нас не будут помнить. Забу-
дут.
Вершинин. Да. Забудут. Такова уж судьба наша, ничего не поделаешь. То, что кажется
нам серьезным, значительным, очень важным, – придет время, – будет забыто или будет
казаться неважным.

Пауза.

И интересно, мы теперь совсем не можем знать, что, собственно, будет считаться высо-
ким, важным и что жалким, смешным. Разве открытие Коперника или, положим, Колумба

7