Page 171 - Король Лир

увидел, каков мир на самом деле, он сошел с ума.

4

Обезумевший Лир уходит ночью в степь. Он уходит не только от дочерей. Он покидает
мир, в котором хотел господствовать и быть выше всех. Он уходит от людей, от общества и
идет в мир природы, как уходили туда герои комедий Шекспира, когда человеческая злоба и
жестокость лишали их принадлежащего им по праву места в жизни. Но героев комедий
природа встречала ласковой тенью лесов, нежным журчанием чистых потоков, давала покой
и утешение.
Лир уходит в голую степь. Ему негде здесь укрыться. Над его сединами нет крова.
Природа встречает его не ласковой тишью, а грохотом стихий, небеса разверзлись, грохочет
гром, сверкают молнии, но, как ни страшна эта буря в природе, она не столь ужасна, как
буря, происходящая в душе Лира. Он не боится бури, в природе она не может причинить ему
зла большего, чем то, которое причинили ему собственные дочери.
Бесчеловечная сущность эгоизма раскрывается Лиру сначала в неблагодарности
дочерей, которые обязаны ему всем и тем не менее отвергли его. Против них обращен его
гнев, и безумный Лир судит своих дочерей. Ему недостаточно осудить их. Он хочет знать
причину человеческой жестокости: «Исследуйте, что у нее в области сердца, почему оно
каменное» (III, 6).
Есть глубокий символический смысл в том, что этих жестокосердных людей,
господствующих в мире власти и богатства, Лир предает суду отверженных — изгнанника
Кента, Тома из Бедлама и шута. Он сам теперь из мира всемогущества перешел в мир
бессильных и бесправных.
Безумие Лира является подлинным, а не мнимым, как у Гамлета. Но все, что он говорит
и делает в состоянии умопомрачения, отнюдь не бессмысленно. О нем с полным правом
можно сказать то, что Полоний говорит о Гамлете: «Хоть это и безумие, но в нем есть
последовательность» («Гамлет», II, 2). То же самое Эдгар говорит о безумном бреде Лира:
«Какая смесь! Бессмыслица и смысл — все вместе» (IV, 6). Мысль Лира все время вращается
в кругу вопросов, связанных с его прежним положением и нынешним. В своем безумии он
переосмысливает весь предшествующий жизненный опыт. Правильней было бы назвать его
безумие бурным и мучительным душевным потрясением, вследствие которого Лир
совершенно по-новому оценивает жизнь.
Первая примета происшедшего в нем душевного переворота заключается в том, что он
начинает думать о других. Буря нещадно хлещет его, но Лир — впервые в жизни! — думает
не о тех страданиях, которые она причиняет ему, а о других отверженных:
"Бездомные, нагие горемыки,
Где вы сейчас? Чем отразите вы
Удары этой лютой непогоды —
В лохмотьях, с непокрытой головой
И тощим брюхом? Как я мало думал
Об этом прежде!" (III, 4).
«Как я мало думал об этом прежде!» Прежний Лир никогда бы так не сказал, ибо он
думал только о себе. Преображенный Лир, которого мы видим теперь, начинает сознавать,
что кроме человеческого величия существует человеческие невзгоды и нищета. Никакое
подлинное величие не имеет права не считаться со страданиями тех, кто не устроен и не
обеспечен. Лир восклицает:
"Вот тебе урок,
Богач надменный! Стань на место бедных,
Почувствуй то, что чувствуют они,
И дай им часть от своего избытка
В знак высшей справедливости небес" (III, 4).