Page 3 - Отцы и дети

юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на отцовские ласки, – я тебя всего запачкаю.
– Ничего, ничего, – твердил, умиленно улыбаясь, Николай Петрович и раза два ударил
рукою по воротнику сыновней шинели и по собственному пальто. – Покажи-ка себя,
покажи-ка, – прибавил он, отодвигаясь, и тотчас же пошел торопливыми шагами к
постоялому двору, приговаривая: «Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее».
Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего сына; он словно потерялся
немного, словно робел. Аркадий остановил его.
– Папаша, – сказал он, – позволь познакомить тебя с моим добрым приятелем,
Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так любезен, что согласился погостить у
нас.
Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к человеку высокого роста, в длинном
балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную
красную руку, которую тот не сразу ему подал.
– Душевно рад, – начал он, – и благодарен за доброе намерение посетить нас;
надеюсь… позвольте узнать ваше имя и отчество?
– Евгений Васильев, – отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув
воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким
лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и
висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало
самоуверенность и ум.
– Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, – продолжал
Николай Петрович.
Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял
фуражку. Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных
выпуклостей просторного черепа.
– Так как же, Аркадий, – заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, –
сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы отдохнуть хотите?
– Дома отдохнем, папаша; вели закладывать.
– Сейчас, сейчас, – подхватил отец. – Эй, Петр, слышишь? Распорядись, братец,
поживее.
Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не подошел к ручке барича, а
только издали поклонился ему, снова скрылся под воротами.
– Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса есть тройка, – хлопотливо говорил
Николай Петрович, между тем как Аркадий пил воду из железного ковшика, принесенного
хозяйкой постоялого двора, а Базаров закурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему
лошадей, – только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель…
– Он в тарантасе поедет, – перебил вполголоса Аркадий. – Ты с ним, пожалуйста, не
церемонься. Он чудесный малый, такой простой – ты увидишь.
Кучер Николая Петровича вывел лошадей.
– Ну, поворачивайся, толстобородый! – обратился Базаров к ямщику.
– Слышь, Митюха, – подхватил другой, тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми
в задние прорехи тулупа, – барин-то тебя как прозвал? Толстобородый и есть.
Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной коренной.
– Живей, живей, ребята, подсобляйте, – воскликнул Николай Петрович, – на водку
будет!
В несколько минут лошади были заложены; отец с сыном поместились в коляске; Петр
взобрался на козлы; Базаров вскочил в тарантас, уткнулся головой в кожаную подушку – и
оба экипажа покатили.

III

– Так вот как, наконец ты кандидат и домой приехал, – говорил Николай Петрович,