Page 14 - Старик и море

самку к пище первую, и, попавшись на крючок, самка со страха вступила в яростную,
отчаянную борьбу, которая быстро ее изнурила, а самец, ни на шаг не отставая от нее, плавал
и кружил вместе с ней по поверхности моря. Он плыл так близко, что старик боялся, как бы
он не перерезал лесу хвостом, острым, как серп, и почти такой же формы. Когда старик
зацепил самку багром и стукнул ее дубинкой, придерживая острую, как рапира, пасть с
шершавыми краями, когда он бил ее дубинкой по черепу до тех пор, пока цвет ее не стал
похож на цвет амальгамы, которой покрывают оборотную сторону зеркала, и когда потом он
с помощью мальчика втаскивал ее в лодку, самец оставался рядом. Потом, когда старик стал
сматывать лесу и готовить гарпун, самец высоко подпрыгнул в воздух возле лодки, чтобы
поглядеть, что стало с его подругой, а затем ушел глубоко в воду, раскинув
светло-сиреневые крылья грудных плавников, и широкие сиреневые полосы у него на спине
были ясно видны. Старик не мог забыть, какой он был красивый. И он не покинул свою
подругу до конца.
«Ни разу в море я не видал ничего печальнее, — подумал старик. — Мальчику тоже
стало грустно, и мы попросили у самки прощения и быстро разделали ее тушу».
— Жаль, что со мной нет мальчика, — сказал он вслух и поудобнее примостился к
округлым доскам носа, все время ощущая через бечеву, которая давила ему на плечи,
могучую силу большой рыбы, неуклонно уходившей к какой-то своей цели.
— Подумать только, что благодаря моему коварству ей пришлось изменить свое
решение!
«Ее судьба была оставаться в темной глубине океана, вдали от всяческих ловушек,
приманок и людского коварства. Моя судьба была отправиться за ней в одиночку и найти ее
там, куда не проникал ни один человек. Ни один человек на свете. Теперь мы связаны друг с
другом с самого полудня. И некому помочь ни ей, ни мне».
«Может быть, мне не нужно было становиться рыбаком, — думал он. — Но ведь для
этого я родился. Только бы не забыть съесть тунца, когда рассветет».
Незадолго до восхода солнца клюнуло на одну из наживок за спиной. Он услышал, как
сломалось удилище и бечева заскользила через планшир лодки. В темноте он выпростал из
футляра свой нож и, перенеся всю тяжесть рыбы на левое плечо, откинулся назад и
перерезал лесу на планшире. Потом он перерезал лесу, находившуюся рядом с ним, и в
темноте крепко связал друг с другом концы запасных мотков. Он ловко работал одной рукой,
придерживая ногой мотки, чтобы покрепче затянуть узел. Теперь у него было целых шесть
запасных мотков лесы: по два от каждой перерезанной им бечевы и два от лесы, на которую
попалась рыба; все мотки были связаны друг с другом. «Когда рассветет, — думал он, — я
постараюсь достать ту лесу, которую я опустил на сорок саженей, и тоже ее перережу,
соединив запасные мотки. Правда, я потеряю двести саженей крепкой каталонской веревки,
не говоря уже о крючках и грузилах. Ничего, это добро можно достать снова. Но кто
достанет мне новую рыбу, если на крючок попадется какая-нибудь другая рыба и сорвет мне
эту? Не знаю, что там сейчас клюнуло. Может быть, марлин, а может быть, и меч-рыба или
акула. Я даже не успел ее почувствовать. Надо было побыстрее от нее отвязаться».
Вслух он сказал:
— Эх, был бы со мной мальчик!
«Но мальчика с тобой нет, — думал он. — Ты можешь рассчитывать только на себя, и
хоть сейчас и темно, лучше бы ты попытался достать ту, последнюю лесу, перерезать ее и
связать два запасных мотка». Он так и сделал. В темноте ему было трудно работать, и один
раз рыба дернула так, что он свалился лицом вниз и рассек щеку под глазом. Кровь потекла
по скуле, но свернулась и подсохла, еще не дойдя до подбородка, а он подполз обратно к
носу и привалился к нему, чтобы передохнуть. Старик поправил мешок, осторожно
передвинул бечеву на новое, еще не натруженное место и, передав весь упор на плечи,
попытался определить, сильно ли тянет рыба, а потом опустил руку в воду, чтобы выяснить,
с какой скоростью движется лодка.
"Интересно, почему она рванулась, — подумал он. — Проволока, верно, соскользнула с