Page 323 - Избранное

После чего Борис Андреевич вдруг моментально с бухты-барахты женится на
Феничкиной сестре — Симе.
От счастья он не ходит на работу три дня, и его выгоняют на полгода. Но он на это
плюет и не горюет Он кладет свои деньги на книжку. И эту книжку носит теперь на груди на
самом толстом шпагате.
Феничка говорит, что ей все это безразлично А жена говорит: "Вот так штука", — и
выходит неожиданно замуж за знакомого бывшего поляка, который переезжает на ее
площадь, как не имеющий таковой.
Вот теперь интересно, что будет, когда Борис Андреевич поистратится.
Прочитавши этот рассказ, мы можем вместе с вами подивиться удивительным делам И,
подивившись этим делам, давайте с надеждой подумаем о тех прекрасных днях, в которые
деньги не будут иметь такое выдающееся значение.
Мир ахнет и удивится, какая, наверное, будет замечательная жизнь.
А нам, подлецам, воспитанным на дряни и безобразии, даже и не понять, как это будет.
На этом мы хотели закончить наши рассказы о деньгах, с тем чтобы перейти к
рассказам о любви. Однако близость этого поэтического отдела "Любовь" позволяет нам
рассказать еще одну новеллу, в которой два наших предмета — деньги и любовь —
столкнулись между собой.
И вот что получилось.
Это рассказ об одной богатой и состоятельной гражданке, которая за деньги приобрела
себе любовь.
Вот как это было.

ПОСЛЕДНИЙ РАССКАЗ ПОД ЛОЗУНГОМ "СЧАСТЛИВЫЙ ПУТЬ"

Богатых, собственно, у нас нету. Но зажиточные у нас имеются.
У нас некоторые хорошо получают. Некоторые по займам выигрывают Некоторые
вообще пес их знает откуда берут деньги.
Но что такое богатство — мы мало себе представляем. Мы почти не знаем, что это за
состояние, при котором все можно купить, и рушатся все преграды, и нет ничего на свете,
чего нельзя пожелать.
Конечно, у нас бывает кое-что вроде этого. Ну, там, кое-какие мелкие остатки прежних
состояний. И тогда при этом случаются удивительные дела, от которых мы отвыкли, но на
которые нам стоит поглядеть.
Вот, извольте, рассказ о том, как одна любовь была куплена за деньги и что из этого
получилось.
А жила в Ленинграде одна вообще дамочка, дочка одного богатого инженера.
Или он не был инженер, а был подрядчик — сейчас это хорошо неизвестно. Только
факт, что он строил частные дома и при этом неимоверно разбогател. Ну, может быть, там
хапнул или вообще украл, я не знаю.
Вот он чертовски разбогател (а было это в начале нэпа) и, разбогатевши, стал, конечно,
приобретать разные ценные вещицы, разные там картины, ковры, лампы, одеяла. При этом у
него имелись золотые монеты царской чеканки, брильянты и вообще чертова уйма всякого
добра и костюмов.
Конечно, неизвестно, что случилось бы с ним в наши дни, но он, будучи неглупым
человеком, своевременно в двадцать четвертом году умер со спокойной улыбкой на устах —
дескать, эх, вы, дураки, не знаю, как вы, а я прилично нажил и дочке все передаю.
И сам, как говорится, сыграл в ящик.
А дочка у него была ну вообще малоинтересное существо, такая вообще барышня ни то
ни се. Ну вообще ходит, сидит, говорит и кушает, но к поэзии не имеет склонности и на
рояле играть не может.
Без своего богатства ей, конечно, ноль цена, но, поскольку у нее было богатство, за ней