Page 325 - Избранное

Вот они едут в Ленинград. Заходят в "Асторию". Ковры. Столики. Играет оркестр.
Танцуют великолепные пары. А этот болван Федоров одет, наверное, в свой серый
пиджачок, небритая морда, галстук, наверное, свернулся на сторону. Ай-яяй!
Вот они садятся за столик, заказывают себе цыплят и так далее. И вдруг Елена
Григорьевна видит — что такое — фантасмагория! Она видит: ее супруг, Лютик, танцует
шимми с какой-то дамой.
Ах, она ничего не сказала и не вздрогнула. Она только встала из-за столика и пошла к
выходу, будто с ней приключилось нехорошо и ей надо пойти в уборную.
А ее счетоводишко Федоров, видя, что сумочка с деньгами на столе, не стал
тревожиться. Она, думает, навряд ли сбежала. А в крайнем случае я два цыпленка съем.
Вот Елена Григорьевна летит моментально домой. И по дороге ей полностью
раскрывается вся чудовищная картина. Ей сразу стало все ясно, и какой обман она имела в
течение семи лет.
Она летит домой. Сразу роется в его письменном столе. Вытаскивает разные письма и
записочки и читает это все побледневшими губами. И видит — да, обман налицо, и он не
поддается описанию.
Она находит разные дамские письма. Она читает в них поэтические слова о том, о сем:
"Уважаемый Лютик…", "Ты-мой бог…", "Целую вас…", "Ах, ах…". И все такое.
Она восклицает: "Ах!", падает ненадолго в обморок, но потом берет себя в руки и
говорит себе: "Я, кажется, полюбила подлеца".
Нет, она ничего не говорит ему, когда он на другой день приезжает. Она только нервно
ходит по саду, нетерпеливо рвет листочки с деревьев и шепчет: "Вот так да!"
А этот подлец Лютик, не привыкши видеть ее такой, приходит от этого зрелища в
содрогание и говорит себе:
"Это, кажется, я перехватил через край. Семь лет я обманываю эту дуру и даже не живу
с ней. А в силу ее любви ко мне я, кажется, закрываю ей доступ к интересам жизни".
И тогда он, у которого нежные побеги совести еще не совсем завяли, приходит в сад,
садится с ней рядом на скамеечку и так говорит ей:
— Сердечный привет, Елена Григорьевна. Я хочу вам нынче рассказать кое о чем. Вот,
знаете, какое дело…
И начинает ей рассказывать, как это было.
— Да, — говорит, — я не жил с вами семь лет в силу обмана. Но я не желаю больше
заедать вашу жизнь.
Каждое живое существо имеет право на чью-либо любовь и ласку, и вы используйте
этот закон природы.
Она говорит:
— Это хорошо, что вы мне сказали. И, поверьте, мне очень дороги нежные побеги
вашей совести. Но я, говорит, и без того все это знала.
Он сильно удивляется, а она продолжает:
— Что же касается ваших слов насчет любви и ласки, то я, говорит, не такая уж дура,
как вы думаете. Любовь и ласка у меня бывали, и вы напрасно меня жалеете и считаете за
придурковатую, думая, что я только на вас и глядела.
Тогда он в страшном гневе встает со скамейки и говорит:
— Как понимать ваше выражение? Значит, вы цацкались с другими и имели, кажется,
любовников, или, говорит, я чего-то не понимаю. Ответьте мне их имена, или я сам за себя
не отвечаю.
Она называет ему семь различных имен, и в числе их упоминает фамилию Федоров и
фамилию Орлов.
От этих двух фамилий Лютик приходит в содрогание и падает на скамейку.
Он говорит:
— Тогда я дурак, что вам рассказал. Вы, говорит, есть проявление всей человеческой
подлости. И мое презрение к вам не дозволяет мне находиться с вами рядом. Я, говорит, от