Page 381 - Избранное

Дня через два на работу является бывший именинник, весь не в себе. Он говорит
друзьям:
— Со мной такое случилось, что только в сказках происходит. На меня какие-то
подлецы двадцать пять рублей штрафу наложили за оскорбление милиции и за вранье. И я,
говорит, сам теперь не пойму, что к чему.
А они говорят: "Плати, или мы на твое жалованье наложим".
От этих слов *** сконфузился и так отвечает:
— Знаешь, Ваня, я тебе на именины ничего не подарил. Хочешь, я тебе десятку дам,
чтобы ты внес этот штраф и не волновался.
Тогда бывший именинник вдруг начинает кое-что понимать.
— Позволь! — говорит. — Я твою скупость преотлично знаю. А то, что ты мне десятку
суешь, это мне в высшей степени удивительно. Уж не ты ли, собака, мне это дело удружил?
То-то я вспоминаю, что ты опоздал и пришел в расстроенных чувствах. Так вот какие ты
подарки даришь своим друзьям!
И с этими словами, размахнувшись, ударяет того по физиономии.
Тот удивляется и говорит:
— Ну хорошо, я весь штраф заплачу, только не губи моей хорошей репутации. Вот тебе
двадцать пять целковых, поспеши заплатить.
Бывший именинник говорит:
— Это еще что за новости? Ты такой подлец, а я буду за тебя ходить и платить.
*** говорит:
— Ну хорошо: я сейчас сам пойду и заплачу. Только громко не кричи.
И бежит в милицию.
А там, как назло, сидит то же самое начальство, которое объяснялось с именинником,
но не то начальство, которое было в первый раз. А наш герой, не сообразив мелочей, подает
повестку и кладет на нее деньги.
Дежурный изумляется перемене в наружности пришедшего в говорит:
— А ну вас к черту! Что-то я ничего не пойму. То один не хочет заплатить, то другой,
наоборот, хочет.
Только вдруг приходит начальник отделения милиции.
Он сразу разбирается во всем деле и говорит:
— А, вот оно что. Ну, теперь мы тебе пришпилим обвинение.
*** просит прощения и унижается. Но на него составляют протокол. И этот протокол
отсылают на место службы.
Там состоялся товарищеский суд, на котором нашего подлеца, к общему удивлению,
оштрафовали на десять целковых. И, кроме того, приговорили к общественному порицанию
и дали строгий выговор с предупреждением.
А бывший именинник перестал с ним здороваться и говорит:
— Вот так он мне подарок преподнес!
А сам этот тип ходит теперь тише воды, ниже травы и говорит:
— Так-то я довольно честный, но, конечно, и у меня случаются затмения. Но теперь,
после этого факта, я совершенно перековался.
Однако от перековки мы требуем порядочно. И если говорить о перековке, то нам
желательно, чтоб окружающие люди были умные, честные и чтобы все стихи писать умели.
Ну, стихи, даже в крайнем случае, пущай не пишут. Только чтоб все были умные.
Хотя, впрочем, конечно, ум — дело темное. И часто неизвестно, откуда он берется.
Так что желательно, чтоб все были хотя бы честные и чтоб не дрались. В крайнем
случае даже пусть себе немного дерутся, но только чтоб вранья не было.
Это не значит, что не соври. Нет, врать можно. Но только самую малость. Ну,
например, жена спросит: где был? Ну, тебе сказать неохота, где был. Ну, скажешь, в аптеке
был. Ну, она — хлесть со всего размаху.
— Как это, — скажет, — в аптеке, когда, например, от тебя пивом пахнет?!