Page 72 - Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями

Акка подцепила лепешку клювом и быстро улетела прочь.
Нильс еле успел крикнуть девочке: «Спасибо!» Он ведь сразу догадался, для кого это
Акка Кебнекайсе выпрашивала угощение.
В небольшой ложбине старая гусыня и Нильс отлично позавтракали. Акка щипала
редкую траву, пробивавшуюся из-под камней, а Нильс ел лепешку. Настоящую лепешку из
настоящей муки, свежую, еще горячую! Ему казалось, что ничего вкуснее не бывает на свете.
И он старался как можно дольше растянуть ото удовольствие.
На Круглое озеро возле Серых скал они вернулись только под вечер.

2

Лето подходило к концу. Гусята подрастали и радовали родительские сердца. Если и
бывали когда-нибудь ссоры в стае Акки Кебнекайсе, то, пожалуй, только из-за того, чьи дети
лучше.
Особенно гордились своим потомством Мартин и Марта.
Нильс тоже находил, что их дети самые красивые. Белые, как снег на горах, без единого
пятнышка, и только клювы и лапы красные, как брусника.
Крылья у гусят уже немного окрепли, и Мартин каждое утро учил гусят летать.
Сначала гусята чуть-чуть поднимались над землей — взмахнут разок-другой крылышками и
опять опустятся на траву. Потом они начали взлетать все выше и выше и держались в
воздухе все дольше и дольше.
Училась летать и Марта. Она принималась за уроки вечером, когда гусята уже спали —
нельзя же было показывать детям, что она, мать большого семейства, тоже едва умеет летать.
Мартин заставлял Марту круто поворачиваться на лету, взмахивать крыльями вровень с
его крыльями, подниматься в воздух не с разбегу, а прямо с места. Словом, учил ее всему,
чему сам научился у диких гусей за долгий путь от Вестменхега до Лапландии. И Марта
старалась изо всех сил. Ведь близилось то время, когда стая Акки Кебнекайсе должна будет
покинуть Лапландию и пуститься в обратную дорогу.
А то, что это время не за горами, было видно по всему. Как-то раз Мартин пришел к
Нильсу. Он просунул голову в дверь его домика и заговорил.
— Не понимаю, — сказал он, — до каких это пор Акка Кебнекайсе собирается держать
нас в Лапландии? Зима на носу, а она и думать ни о чем не думает. Скорей бы домой! Гусят
бы всем показать — и родичам, и курам, и коровам. Марту бы со всеми познакомить! Уж
она-то всему птичнику по душе придется! Еще бы, ведь такая красавица!
Нильс тоже подумал: «Верно говорит Мартин. Пора бы нам домой! Как отец с матерью
обрадуются, когда я вместо одного гуся целый выводок приведу. Они, конечно, решили, что
мы давно погибли — и я и Мартин. И вдруг — нате вам! — открывается дверь, и входят друг
за дружкой: сперва Юкси, за Юкси — Какси, за Какси — Кольме, за Кольме — Нелье, за
Нелье — Вийси, за Вийси — Мартин с Мартой, а за ними я… „Здравствуйте, дорогие
родители! Принимайте гостей!..“ Что тут начнется! Отец с матерью даже заплачут от
радости. Все соседи сбегутся, все мальчишки! „Где же ты пропадал целое лето?“ — спросят.
А я скажу: „На гусе в Лапландию летал…“
Но тут Нильс вспомнил, что он теперь совсем не похож на прежнего Нильса. Мать и
отец, может, и не узнают его…
Соседские мальчишки засмеют, задразнят, станут за ним с сачком гоняться, как он сам
гонялся за гномом.
«Нет, лучше уж не возвращаться, пока не сделаюсь настоящим человеком, — подумал
Нильс. — Только когда это еще будет! И что это за тайна, о которой говорили совы?»
Но Мартину он сказал:
— А не будет ли нам дома скучно? Каждый день одно и то же. Дом да двор, двор да
дом! Знаешь что, отправимся-ка мы лучше с дикими гусями за море.
— Что ты! Что ты! — испугался Мартин.