Page 56 - Настоящие сказки

клеткой внутри.

И поздно вечером в сопровождении вооруженных до зубов матросов мамашу и ее
рыженького в платочке на голове перевели по трапу в фургон и там заперли.

Королева ничего не поняла, но в темноте принц по своей привычке освещать все вокруг
засиял и обнаружилось сено в углу и большая миска с водой, а запах стоял как в свинарнике.

Королева села с ребеночком на сено, фургон тронулся, и началась какая-то дикая жизнь.

Сына с матерью в клетке поместили в слоновнике, туда им ставили миску с горячей
похлебкой два раза в сутки, а вечером подтаскивали другую клетку в виде повозки, на
королеву накидывали белую простынку, укрывавшую все ее лохмотья, а ребенка, наоборот,
требовали раздеть догола — и в таком виде их транспортировали на повозке по коридору
прямо в шапито, на арену, где музыка начинала играть как бы мессу (вступал аккордеон),
королеве шепотом приказывали встать и нести (как бы) зрителям голого ребеночка, затем
наступала полная тьма, и рыжий принц начинал по обыкновению лучиться светом, озаряя
сиянием своих волос мать и часть повозки, и многие в публике начинали плакать и прижимать
к себе своих детей.

Потом всю эту интермедию увозили до следующего вечера, а королева выполняла все, что
ей приказывали: она понимала, что, если сопротивляться, наймут другую мамашу, более
способную играть эту роль.

Кормили ее ужасно, тем же, чем кормили обезьян в соседней клетке, но лучше, чем слона в
углу: тот питался сеном.

Королева, однако, заставляла себя есть эти размоченные в воде корки и горячие капустные
листья, потому что она кормила принца своим молоком, и надо было держаться.

Ребенок, кстати, подружился со всеми — и с обезьянами, и с попугаями, и даже с дальним
слоном, и ночью в помещении было спокойно и радостно из-за слабого сияния, исходящего
от волос ребенка, звери и птицы выглядели здоровыми и упитанными.

Так же они выглядели и на арене, и цирк процветал.

Но в особенности он процветал из-за последнего аттракциона с королевой и принцем.

Между тем пришло время убираться вон из города, потому что слух о светящемся младенце
распространился повсюду, и в цирк начали стекаться совсем не те зрители — они не
обращали внимания на танцы обезьян и шутки клоунов, не смеялись, не покупали
мороженое, никому, идиоты, не хлопали, а только ждали момента, когда вывезут повозку с
матерью и ребенком.

Тут они начинали тихо петь и плакать, а что это такое, когда тысяча человек тихо поет — это
же волосы встают дыбом у администрации.

Были построения в стройную процессию на коленях с попыткой выползти прямо на арену.

Начались также частые осады слоновника с принесением под его стены больных и с криками
«благослови!».

Полиция поставила своего человека, который скоро разбогател, разрешая некоторым
целовать доски стен слоновника.

Этот пост быстро стал постом номер один города, и полицейские по собственной инициативе
сменяли друг друга каждые два часа, правда, эта смена караула происходила безо всякой

Page 56/177