Page 31 - Три толстяка

Негр был голый.

Негр был в красных штанишках.

Негр был чёрный, лиловый, коричневый, блестящий.

Негр курил трубку.

Тётушка Ганимед так громко сказала «ах», что чуть не разорвалась пополам. Она
завертелась волчком и раскинула руки, как огородное чучело. При этом она сделала какое-то
неловкое движение; задвижка мышеловки, звякнув, открылась, и мышь выпала, исчезнув
неизвестно куда.

Таков был ужас тётушки Ганимед.

Негр громко хохотал, вытянув длинные голые ноги в красных туфлях, похожих на гигантские
стручья красного перца.

Трубка прыгала у него в зубах, точно сук от порывов бури. А у доктора прыгали, вспыхивая,
очки. Он тоже смеялся.

Тётушка Ганимед стремительно вылетела из комнаты.

– Мышь! — вопила она. — Мышь! Мармелад! Негр!

Доктор Гаспар поспешил ей вдогонку.

– Тётушка Ганимед, — успокаивал он её, — вы напрасно волнуетесь. Я забыл вас
предупредить о своём новом опыте. Но вы могли ожидать… Я ведь учёный, я доктор разных
наук, я мастер разных приборов. Я произвожу всякие опыты. У меня в мастерской можно
увидеть не только негра, но даже слона. Тётушка Ганимед… Тётушка Ганимед… Негр —
одно, а яичница — другое… Мы ждём завтрака. Мой негр любит много яичницы…

– Мышь любит кислоты, — шептала в ужасе тётушка Ганимед, — а негр любит яичницу…

– Ну вот. Яичница сейчас, а мышь ночью. Ночью она поймается, тётушка Ганимед. Ей уже
ничего не осталось делать на свободе. Мармелад съеден раз и навсегда.

Тётушка Ганимед плакала, добавляя слезы вместо соли в яичницу. Они были такие горькие,
что даже заменяли перец.

– Хорошо, что много перцу. Очень вкусно! — хвалил негр, уплетая яичницу.

Тётушка Ганимед принимала валерьяновые капли, которые теперь почему-то пахли
гвоздикой. Вероятно, от слез.

Потом она видела через окно, как доктор Гаспар прошёл по улице. Всё было в порядке:
новый шарф, новая трость, новые (хотя и старые) башмаки на красивых целых каблуках.

Но рядом с ним шёл негр.

Тётушка Ганимед зажмурила глаза и села на пол. Вернее, не на пол, а на кошку. Кошка от
ужаса запела. Тётушка Ганимед, выведенная из себя, побила кошку, во-первых, за то, что она
вертится под ногами, а во-вторых, за то, что она не сумела в своё время поймать мышь.

Page 31/93