Page 16 - Детство

сказал:

- Давай поменяемся. - Давай.
Никита подумал, что бы отдать ему самое лучшее, и дал Степке
перочинный ножик с четырьмя лезвиями. Степка сунул его в карман и
вытащил оттуда свинчатку - бабку, налитую свинцом:
- На. Не потеряй, дорого стоит.
ЧЕМ ОКОНЧИЛСЯ СКУЧНЫЙ ВЕЧЕР
Вечером Никита рассматривал картинки в "Ниве" и читал объяснения
к картинкам. Интересного было мало.
Вот нарисовано: стоит женщина на крыльце с голыми до локтя руками;
в волосах у нее - цветы, на плече и у ног - голуби. Через забор скалит зубы
какой-то человек с ружьем за плечами.
Самое скучное в этой картинке то, что никак нельзя понять-для чего
она нарисована. В объяснении сказано:
"Кто из вас не видал домашних голубей, этих истинных друзей
человека? (Далее про голубей Никита пропустил.) Кто поутру не любил
бросать зернышки этим птицам? Талантливый немецкий художник, Ганс

Вурст, изобразил один из таких моментов. Молодая Эльза, дочь пастора,
вышла на крыльцо. Голуби увидели свою любимицу и радостно летят к ее
ногам. Посмотрите - один сел на ее плечо, другие клюют из ее руки.
Молодой сосед, охотник, любуется украдкой на эту картину".
Никите представилось, что эта Эльза покормит, покормит голубей и
делать ей больше нечего - скука. Отец ее, пастор, тоже где-нибудь в
комнатке - сидит на стуле и зевает от скуки. А молодой сосед оскалился,
точно у него живот болит, да так и пойдет, оскалясь, по дорожке, и ружье у
него не стреляет, конечно. Небо на картинке серое и свет солнца - серый.
Никита помуслил карандаш и нарисовал дочери пастора усы.
Следующая картинка изображала вид города Бузулука: верстовой
столб и сломанное колесо у дороги, а вдалеке - дощатые домики, церковка и
косой дождь из тучи.

Никита зевнул, закрыл "Ниву" и, подпершись, стал слушать.
Наверху, на чердаке, посвистывало, подвывало протяжно. Вот затянуло
басом - "ууууууууууу",- тянет, хмурится, надув губы. Потом завитком
перешло на тонкий, жалобный голос и засвистело в одну ноздрю, мучится
до того уж тонко, как ниточка. И снова спустилось в бас и надуло губы.
Над круглым столом горит лампа под белым фарфоровым абажуром.
Кто-то тяжело прошел за стеной по коридору,- должно быть, истопник, и
под лампой нежно зазвенели хрусталики.
Матушка склонила голову над книгой, волосы у нее пепельные, тонкие